Почистила Демона, приготовила к прогулке и повела в манеж. Конь идёт и нет-нет, да мордой толкает меня в бок, знает чертяка, что в кармане для него яблоко припасла.

— Ладно, выпросил, кушай на здоровье, мой хороший, — угощая коня, погладила его по блестящей шикарной гриве.

— Знаю, почему ты именно это животное из всех других выделяешь, — за спиной совсем близко раздался голос Олега. — У тебя душа такая же чёрная, как он сам.

Сердце сначала пропустило удар, а после, наоборот, часто забилось, Демон тут же почувствовал мой испуг и сам забеспокоился, заржал, забил задними копытами и, в конце концов, попытался встать на дыбы. Едва взяла его под контроль и успокоила.

— Как ты с ним мило общаешься, так понимаю, действительно любишь, — зло усмехнулся Олег, что всё это время наблюдал за мной и конём. — Лучше бы ты так мужа любила. Да ладно любила. Достаточно было не убивать.

— А тебе всё неймётся, мало получил по голове, сталкер доморощенный? — бросив на Горского недобрый взгляд, не повышая голоса, огрызнулась я, но Демону и этого хватило, чтобы убедиться в том, что человек поблизости – это угроза, от которой следует защищаться и ринулся на мужчину.

— Эй, эй, — оборонительно выставив руки вперёд, попятился Горский. Да, у лошадей нет клыков и острых когтей, но мощное тело весом в пятьсот килограмм – это всё-таки аргумент. — Угомони его, пока я не угомонил.

— Осторожней с угрозами, — зашипев, предостерегла я мужчину. И ему бы лучше прислушаться, один враждебный выпад в сторону Демона, и он узнает, на что способна разъярённая женщина. Удар вазой по голове покажется комариным укусом по сравнению с тем, что с ним сотворю. В воспитании лошадей я против хлыста, но в сбруйной один всё же висит на крюке, достался от прежних владельцев и, на беду Горского, хоть хлыст очень давно в руках не держала, но пользоваться умею. — Хороший, хороший, — успокаивающе, погладила жеребца и, отодвинув засов, от греха подальше загнала в манеж. — Что тебе нужно? — вернувшись, бросила Горскому.

— Поговорить, но только не здесь. Навозом воняет невыносимо. Подъедешь сегодня к трём часам ко мне в офис. И без опозданий.

— Пожалуйста, можно в четыре, а то я душ принять не успею, чтобы вонь смыть, — прислонив ладони друг к другу, как при молитве, просительно и жалостно протянула я, но тут же усмехнулась, смерила Олега презрительным взглядом и рявкнула. — Пошёл вон отсюда. Нам не о чем говорить.

— Уверена? Надеюсь, не забыла, что твой обожаемый клуб тебе не принадлежит, это собственность моей фирмы. А ты здесь, пусть и директор, но всего лишь наёмный работник, которому я легко могу дать пинок под зад, ну то есть уволить, — Горский эту информацию выдал с таким торжествующим видом, что нестерпимо захотелось засунуть ему в рот лепёшку того, что, по его мнению, так неприятно пахнет.

— А я, в свою очередь, надеюсь, что ты не запамятовал, что фирма – не совсем и твоя. Пятьдесят процентов акций принадлежали Виктору, а теперь это моя собственность. Так что смотри, как бы самому не выхватить пинок под зад.

— Ну, ты и сука, — зло выплюнул Горский.

— И даже спорить не стану. Зато посоветую, держаться от суки, как можно дальше, чтобы ещё больших проблем себе не нажить.

— Ладно, не хочешь разговаривать и не надо, — с учётом того, что дорога до клуба не ближняя, и, добираясь сюда, Олег убил немало времени, как-то слишком быстро он сдался. Или это всего лишь прелюдия перед новым «укусом»? — Только потом не говори, что я не давал шанс, уберечь твою чёрную клячу от скотобойни, — убийственно спокойным тоном заявил Горский, салютнул мне в знак прощания, развернулся и неспешно отправился в сторону выхода.