В общем, сложно сказать, что именно господином Олафсоном двигало, но стал он позванивать из Стокгольма Назарову на работу как минимум три раза в год – с днем рождения поздравлял, с Новым годом и Днем чекиста… И приезжал Костя в Питер по делам еще пару раз, а приезжая, – обязательно к Аркадию Сергеевичу заскакивал, бутылки дорогие дарил и ностальгически прошлое вспоминал. Уходя, непременно приглашал в Стокгольм и телефон всякий раз свой напоминал:

– Вы бы, Сергеич, хоть позвонили когда-нибудь!

– Непременно, – отвечал, усмехаясь, Назаров. – Вот когда у меня такая зарплата, как у тебя, будет – тогда мы с тобой друг дружке навстречу номера набирать станем…

Костя понимающе вздыхал и откланивался. Кстати, шутку насчет своей зарплаты майор отпускал безо всяких «тонких намеков на толстые обстоятельства» – денег с Олафсона Назаров никогда в жизни не брал. Впрочем, комитетчик не брал их не только с Олафсона – он по жизни никогда и ни с кого не брал. Да ему и не предлагали особо…

Вспомнив Костю, владевшего в Стокгольме фирмой, торгующей продовольствием, Назаров обрадовался – такой клиент вполне мог заинтересовать ребят из «ТКК».

Отыскав в своей записной книжке стокгольмский телефон Олафсона, Аркадий Сергеевич позвонил (на всякий случай воспользовавшись услугами переговорного пункта) Косте в офис. Трубку на том конце сняла, видимо, секретарша и что-то нежно щебетнула по-шведски.

«Черт!» – выругался про себя ничего не понявший майор, а вслух сказал, с трудом подбирая полузабытые английские слова:

– Добрый день… Могу я говорить с господином Олафсоном?

– Да, конечно…

Через несколько секунд мембрана отозвалась Костиным голосом:

– Олафсон.

Назаров облегченно вздохнул:

– День добрый, Константин… Угадаешь, кто тебя решился из Питера потревожить?

– Н-нет… Кто это?

Аркадий Сергеевич усмехнулся – он мог поклясться, что абонент в Стокгольме вздрогнул: а что тут удивительного? Многие эмигранты еще долгие годы вздрагивают, когда им в новый дом звонят из России, откуда, по определению, хороших новостей приходит в десять раз меньше, чем откровенно паскудных.

– Аркадий Сергеевич Назаров это, – решил больше не интриговать майор. – Не забыл еще такого?

– Фу ты! – облегченно вздохнул Костя, но через секунду снова забеспокоился: – Вас, Сергеич, забудешь, как же… А что – случилось что-нибудь?

– Нет, все нормально, жизнь у нас своим чередом идет, – хмыкнул в трубку Назаров. – Вот, хотел полюбопытствовать, как там у вас, в мире наживы и чистогана?

– Да у нас нормально все, приезжайте – увидите… Встречу как гостя дорогого.

– Спасибо тебе, Костя – добрая душа… Но пока что лучше уж ты к нам… Ты человек вольный, можешь по всему миру ездить, а меня может начальство неправильно понять. Я, кстати, чего звоню-то, как раз хотел узнать – когда ты снова в Питер собираешься?..

– А что? – снова встревожился Олафсон.

– Да ничего страшного – что ты, Константин, прямо какой-то запуганный стал! Просто хотел поговорить с тобой…

– Пуганая ворона, как известно, летает дальше и дольше, – вздохнул Костя. – А что за разговор-то, о чем поговорить хотели, Сергеич?

– Да про коммерцию, будь она неладна… Ты же с нами теперь торгуешь?

– Торгую, и что?

– Ничего. Могу по старой дружбе подсказать один интересный для тебя вариант…

– Какой?

– Ну-у, Константин, это уже не по телефону… Приедешь – поговорим, если ко мне заскочишь.

Олафсон долго молчал, и Аркадий Сергеевич, конечно, понял, какие сомнения одолевают бывшего фарцовщика. Назаров переложил трубку из правой руки в левую и сказал проникновенно: