Иногда к Толику заходит брат. Они сидят на табуретках у окна и тихо толкуют о чём-то. У них небольшая разница в возрасте, года два-три, но разговаривают они странно, совсем не как подростки.
– Это испытание, – донеслись как-то до нас слова брата.
– Я знаю, – ответил Толик, – маме тяжелее.
– Как будто рыцари какого-то тайного ордена, – прошептала я Ане на ухо.
– Верующие люди всегда немного странные, – пожала она плечами.
Аня любит показать, что знает о жизни больше меня. Брат Толика ушёл, а Толик так и остался на табуретке. Он смотрел в небо и о чём-то думал.
Я не выдержала и подошла к нему.
– Зачем ты позволяешь этой противной тётке говорить гадости про твоего папу-священника? – возмутилась я.
– Гадости? – изумился Толик. – Наоборот, она задаёт вопросы о Боге, а я стараюсь рассказать ей всё, что знаю.
– Но она издевается!
– Правда? Я не заметил.
– Ну что, она молиться начала после разговоров с тобой? Или в церковь ходить? Она поклоняется только Еде.
– Каждый человек сам должен решить, когда ему прийти к Богу, – ответил Толик. – Бог каждому даёт знак. А мне ответить на вопросы не сложно.
Как-то раз сын-«Агуша» и его мамаша исчезли на полдня. Потом вернулись. Оба плакали.
– МРТ сделали, – еле выговорила мама «Агуши», – очень плохое. Опять на операцию. Опять на химию.
Они ничего не ели до вечера, будто забыли про свои крекеры. Вечером пришёл Толик. Сел рядом с мамой «Агуши» и тихо спросил, точнее, сказал:
– Я попрошу папу, чтобы он за вас помолился.
– За нас? – испугалась мама «Агуши». – А ты разве не сердишься? Я тебе столько про отца наговорила. Только сейчас поняла.
– Ничего, – кивнул Толик, – это не вы, это искушали вас. Не переживайте, я не в обиде. А папка самое главное сделал – отмолил меня у Бога.
Через неделю его выписывают. Жучок говорит – по картинам Толика одно удовольствие ползать. Так и слышишь плеск воды, шуршание листьев да вскрики караванных птиц.
Саня
Медсестра Тося вывалила на тележку последнюю порцию творожков и повернулась к нам с мамой:
– Идите в палату. Завтрак разношу.
– Нет-нет, – вздрогнула мама, – я сейчас не могу. Я голову мыть буду.
– Всё утро в обнимку с шампунем? – улыбнулась Тося.
Мама несмело улыбнулась, прижала к груди полотенце и кивнула.
– За кем занимала?
– За Катей из пятой.
– Можешь не успеть, – сказала Тося и с трудом покатила по коридору тележку.
– Я ведь успею? – спросила у меня мама.
Я пожала плечами. Щёлкнула дверь, вышла тётя Катя. Она вытирала на ходу короткие кудрявые волосы. От неё пахло ландышем. Тётя Катя улыбалась, будто вышла не из ванной, а из волшебной страны.
Мама обменялась с ней улыбками и шагнула к двери.
– Обход! – раздался грозный окрик сзади, и маму оттеснила от двери могучая старшая сестра. Она ловко вставила крепкими пальцами ключ в замок ванной и провернула его два раза.
– А как же… – начала мама.
– По палатам! Обход начинается!
– Пойдём…
Я потянула маму за руку, и вдруг на мою руку упала капля. И ещё одна.
– Ты чего? Из-за головы? Из-за пустяка так расстраиваться?
– Я… Так хочется себя человеком почувствовать.
Мама прижала к груди полотенце, как грудничка, и побрела в палату. Я посмотрела ей вслед и вдруг ощутила на плече знакомое покалывание.
– Иди за ней, пожалей, – посоветовал Выдуманный Жучок с моего плеча.
– Не буду. Мама и так должна быть сильной.
– Она была сильной перед твоей операцией. А сейчас устала. Ей надо где-то взять сил.
– Я не буду тратить жалость на ерунду, – возмутилась я. – Показать, кому действительно нужны силы и поддержка?
С Жучком на плече я решительно направляюсь к Ане в интенсивку.