Поскольку у тех, кто силен, широкие интересы, поскольку различные аспекты их положения взаимозависимы, а их представление о благополучной жизни носит и субъективно, и объективно многогранный характер, им нельзя демонизировать брошенный слабым противником вызов или сводить его к одноплановому явлению. Поступая так, сильная сторона рискует сосредоточиться лишь на поверхностных аспектах вызова, упуская из виду его более сложные и имеющие исторические корни составляющие.

Все это имеет практическое отношение к сплетенным в единый клубок дилеммам глобального беспорядка, с которыми сегодня имеет дело Америка. Одной только власти и мощи мало, чтобы сохранить гегемонию Америки, поскольку ее враги исполнены фанатизма, меньше дорожат своими жизнями и готовы, не мучаясь угрызениями совести, воспользоваться американскими демократическими принципами в собственных целях. Принуждение плодит новых недругов, но едва ли способно помешать им проникнуть на американскую территорию через оставляемые демократией лазейки и нанести удар изнутри. Если Соединенные Штаты желают сохранить у себя дома уклад жизни и свободу, которыми они так дорожат, им надо обеспечить легитимность своего господства за пределами Америки. Это означает не что иное, как подлинное сотрудничество с союзниками, а не только помощь просителям, и самое главное – настойчивые совместные усилия в постижении сложной природы сегодняшнего глобального беспорядка.

Слабые могут сражаться с «большим сатаной», потому что упрощенность такого подхода помогает им компенсировать свою слабость. Сильным же непозволительно просто демонизировать врага, им следует противостоять противнику, поняв его во всей его сложности.

Безотлагательная проблема, встающая в связи с этим перед Америкой, – неустойчивость состояния ее отношений с миром ислама. Эти отношения отягощены сильными эмоциями и немалой долей взаимного предубеждения. Террористические эксцессы, а еще ранее революция в Иране с ее явной антиамериканской направленностью привели к тому, что образ ислама в восприятии многих американцев – почти зеркальное отражение исламско-фундаменталистского представления об Америке как о «большом сатане».

Этот призрачный образ даже получил свое персональное воплощение. На телевизионных экранах в домах американцев в качестве олицетворения зла часто возникает Усама бен Ладен, в чьей внешности и одежде угадывается символическое указание на то, что ислам, арабы и терроризм органически неотделимы друг от друга[16]. Индустрия развлечений предлагает обществу, как правило, стереотипные версии исламского, и прежде всего арабского, «следа» в делах, связанных с террором. Еще в 1995 году, когда произошел террористический взрыв в Оклахома-Сити, главными подозреваемыми в глазах многих стали американцы арабского происхождения. Прозрачные намеки в средствах массовой информации на причастность мусульман стали причиной примерно 200 безобразных инцидентов, прежде чем был установлен настоящий преступник.

Тенденция рассматривать последствия волнений в исламском мире для безопасности Америки в алармистском ключе и смешивать разнородные политические проблемы под маской упрощенных формулировок стала почти неизбежной. Поэтому Соединенным Штатам все труднее проводить последовательную долгосрочную политику, опирающуюся на вдумчивую и беспристрастную оценку современного состояния доктринальных и культурных амбиций исламского мира, а также действительной угрозы, которую они представляют для глобальной безопасности. Однако, не проведя такого дифференцированного анализа, Америка не сможет регулировать поведение сложносоставных и разнородных сил, действующих в исламских регионах, а также эффективно противодействовать намеренному разжиганию религиозной неприязни к Соединенным Штатам среди внушительной и политически все более активной части населения земного шара.