Мне отчаянно хотелось ответить что-нибудь эдакое. Продемонстрировать таинственность и глубину, как положено героине романа о любви. Вместо этого я, судя по всему, демонстрировала натужный мыслительный процесс и вытаращенные глаза.

— Знаете что? — не выдержала я. — Мне нравится есть досыта, спать в тепле, ходить куда захочется и читать в удовольствие. На этом пока всё.

Вместо того чтобы возмутиться моей приземлённостью, зайтан дознаватель лукаво улыбнулся и протянул:

— Если туда добавить ещё хороший секс и поимку всяких мерзавцев, то получится мой список.

— Я никаких мерзавцев на голодный желудок ловить не буду, — сурово сказала я. — И тайны меня, конечно, интересуют, но вот если быть совсем уж честной, то не знала я столько лет, кто мои родные, и не развалилась, если надо — ещё потерплю.

— Знаете, Виола, вы правы. Ловить мерзавцев на голодный желудок — это совершенно неприемлемо. В таком случае предлагаю вам помочь мне в расследовании за еду. Обещаю кормить вас мясом, сыром, сливками, хлебом и сладостями.

«Ты же так растолстеешь! Ура! Надо соглашаться!» — завопил внутренний голос.

— А девочки? Что с ними будет? Меня весь день не выпускали из комнаты, я даже не смогла никого увидеть, спросить, как их дела…

Да, хороша гостиница, от тюрьмы ничем не отличается.

— Понимаю, мера неприятная, но и вы меня поймите — я оказался совершенно не готов к тому, чтобы заботиться о сорока восьми девочках, которые при этом норовят разбежаться в разные стороны, как тараканы.

— Не надо нас с тараканами сравнивать! — насупилась я.

— Э-э, согласен, сравнение не самое изящное, — кивнул дознаватель и попытался реабилитироваться в моих глазах: — Разбегаются, как… как… как…

— Бабочки? — предложила я.

— Да! Именно! Разбегаются, как бабочки, — с серьёзным видом закивал он, а я рассмеялась.

— Хорошо, я согласна работать за еду, но еда должна быть очень хорошая. И вы должны пообещать ко мне не приставать.

— Ладно, не буду. Обещаю блюсти ваши интересы: спать в тепле, ходить куда хочется и читать в своё удовольствие. Согласен на эти условия, если мы уточним, что ходить вам хочется за мной, а читать в удовольствие протоколы допросов ваших воспитательниц и прочие рабочие документы.

— А жалование? — робко пискнула я.

— Разумеется, пусть будет жалование. Какое вы хотите? — с любопытством спросил Аршес, наклонив голову набок.

Я принялась думать изо всех сил. Много просить как-то неловко, но хочется. Мало просить глупо, деньги у зайтана дознавателя явно есть: вон весь выряжен в синий, сапоги кожаные, шальвары хлопковые, а на груди блестит кулон с драгоценными камнями. У такого все карманы жемчугом забиты. И сколько просить? Тари́н? Два? Или целый эску́д?

— Два эскуда в месяц! — отчаянно выдохнула я.

— Хорошо. Но вы продешевили, Виола, я бы и сто заплатил, — пожал плечами он, засовывая руку в карман форменных шальвар.

Порывшись, он достал горсть синих аберрийских жемчужин, отобрал два эскуда и отдал мне. Я завороженно уставилась на целое состояние у себя в ладони.

— А это пусть будут подъёмные, — ссыпал он мне в ладонь остальное.

Среди нескольких эску́дов и десятка тари́нов синим боком отливал добло́н. Я шокированно уставилась на это сокровище.

— Вы перепутали, — срывающимся шёпотом сказала я, уже заранее коря себя за честность. — Тут доблон.

— Ну так у вас всё сгорело. Купите себе что-нибудь, — отмахнулся он. — Если этого будет мало, я добавлю, совершенно без понятия, сколько стоят женские вещи. У нас с вами остался только один необговорённый вопрос. Аливетта. Мне действительно нужно знать, где она может быть.