Официальными же делателями церковного дела остались те, кого можно причислить к третьей стороне… Эти пастыри и эта паства – не ушедшие в раскол и формально принявшие никонианство – чаще всего действовали по принципу, сформулированному на соборе 1666–1667 гг. чудовским архимандритом Иоакимом, впоследствии патриархом московским: “Я не знаю ни старой веры, ни новой, но что велят начальницы, то я готов творить и слушать их во всем”. “Хороши законоучители, – язвительно писал Аввакум, – что им велят, то и творят. Только у них и вытвержено: «А се, государь, бо се государь, добро, государь»”.
По верному замечанию американского историка Джеймса Биллингтона, “конфликт Никона и Аввакума был вовсе не богословским спором, но смертельной схваткой между двумя мощными первопроходцами в мире единой истины. Только после того, как они уничтожили друг друга, Россия стала безопасным местом для… доктрины служения государству”. Именно конец русской “симфонии” в разрыве Никона с царем и расколе делает неизбежным превращение церкви при Петре I в часть бюрократического аппарата.
Биллингтон Дж. Икона и топор. Опыт истолкования истории русской культуры. М., 2001.
Панченко А. М. Боярыня Морозова – символ и личность // Панченко А. М. Русская история и культура: Работы разных лет. СПб., 1999. С. 422–436.
Панченко А. М. Русская культура в канун Петровских реформ. Л., 1984.
Робинсон А. Н. Жизнеописания Аввакума и Епифания. Исследования и тексты. М., 1963.
Успенский Б. А. Раскол и культурный конфликт XVII века // Успенский Б. А. Этюды о русской истории. СПб., 2001. С. 313–360.
Федотов Г. П. Святой Филипп митрополит Московский. М., 1991.
Федотов Г. П. Святые Древней Руси. М., 1990.
Флоровский Г., прот. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991.
Шмеман А., прот. Исторический путь православия. М., 2003.
Европеизация от амуниции
1697
Зимой 1697 г. в Москве готовилось Великое посольство – укреплять союз европейских стран против “салтана турского, хана крымского и всех бусурманских орд”. Среди волонтеров, ехавших обучаться морской науке, под именем Петра Михайлова скрывался Петр I. Он хотел сам увидеть приоткрывшийся ему в московской Немецкой слободе западный мир с его деловым размахом, океанской торговлей, процветанием наук и искусств.
Во время подготовки миссии кем-то из чинов Посольского приказа был составлен документ о положении крестьян в странах Европы. Появление такой “аналитической записки” не случайно совпало с кануном Петровских реформ. Небывалый вояж “великого государя царя” (да еще в качестве простого работяги) в чужие страны означал конец российского Средневековья. “Дух времени” постепенно подрывал основы старой российской военно-государственной системы и средневекового мировоззрения.
Во Франции, сказывают, невольных никаких нет, а служат все за плату в урочные лета и с крестьян господам брать в слуги невольно. А волен во всех крестьянех король, естли кого из них хочет взять в салдаты и до протчих услуг своих. А господа их токмо берут с них уреченной оброк по уставу. В Англии и в Италии також, как сказывают, и в Гишпании, живут люди потому ж на урочные лета наемные; а как срок доходит, то должен слуга, естли впредь у господина наймыватся не хочет, за несколко месяцов то сказать господину своему, что он более у него служить не будет. Да и крестьян невольных у них нет, токмо имеют господа земли свои, которыя крестьяне у них оброчат на несколко лет, а потом по воле своей или когда не возмогут в оброке договориться, могут в ыное место жить перейтить; а сверх договору ни в какую работу дворовую их господа нудить не могут. Такое ж поведение и водность людем и крестьяном и в Голандии, с таким еще различием, что и купленые неволники, хотя и не християнские веры, могут, когда хотят, свободно от господина своего к иному господину. А крестьяня во всей Германии неволные… против того жив Датцкой земле во всем. В Польше сие известно многим, что содержат во крестьянех и слугах слуги наемные, а крестьяны невольные…”