Кот не стала выяснять, кто такая эта самая Ольга, решив для себя, что, наверное, речь идет о девушке Ковалева. Но разве ее саму, Кота, это касалось?

Она попрощалась с бабушкой парня, однако до самого вечера так и не смогла выкинуть из головы мысли о нем.

Михаила Ковалева перевели из реанимации в отделение интенсивной терапии через три дня. Узнав об этом, Кот собиралась забежать к нему еще утром, но до самого обеда не могла справиться с сомнениями. Имеет ли она право его навещать? Ведь она для него никто! Не подумает ли он, что она очень навязчивая? Кот бродила по квартире из угла в угол – то подходила к платяному шкафу, собираясь одеваться, то шла на кухню, пытаясь решить, не будет ли слишком странным, если она принесет Ковалеву яблоки и дачный крыжовник?

После обеда девушка все-таки решилась. Она вытянула из шкафа любимый сарафан цвета морской волны, немного подкрасила ресницы, добавила блеска на губы, густые золотисто-пшеничные волосы – свою главную гордость – перекинула на левую сторону и собрала в свободную косу. Коса получилась толстой. Девушка завязала ее синей резинкой и пару раз прошлась расческой по кончику косы. Крыжовник и яблоки она захватила в последнюю очередь.

Ехать до отцовской больницы ей было сорок минут на троллейбусе. В дороге Кот слушала плеер и пыталась привести в порядок мысли. Но что там говорить о мыслях, она не могла справиться даже с собственным сердцем, бившимся так часто и сильно, что гул отдавался в ушах.

В отделении сегодня дежурила знакомая медсестра. Она улыбнулась Коту и, словно та была по меньшей мере стажером, отчиталась ей о состоянии пациента. Из ее рассказа Кот узнала, что чувствует себя Михаил так себе, обезболивающие, хоть и снимают боль, но, видимо, не до конца, а повышать дозу завотделением строго-настрого запретил. К тому же у парня, похоже, депрессия, разговаривать он ни с кем не хочет, и на все попытки персонала наладить с ним контакт никак не реагирует. С утра к нему приходила бабушка, пробыла час, а затем ушла, пообещав появиться еще и вечером.

– Так что не знаю, как он воспримет твое появление, – закончила медсестра Тоня.

– Вот и посмотрим, – как можно уверенней ответила Кот, хотя на самом деле никакой уверенности у нее не было и в помине.

Подходя к двери палаты, она замешкалась. На мгновение показалось, что лучше ей сейчас уйти. Но она все же заставила себя постучаться. Ответа не последовало. Тогда Кот нажала на дверную ручку и вошла.

Михаил полулежал на кровати у окна и смотрел в стену. На вошедшую девушку даже не обернулся. В двухместной палате он находился один. Как от той же Тони узнала Кот, его соседа выписали утром, а нового подселить еще не успели.

Девушка прошла вперед и поставила на тумбочку возле кровати пакет с гостинцами.

– Здесь крыжовник и яблоки, – сказала она. – Это с моей дачи, все свежее. Мыть не надо, я дома помыла, так что можешь сразу есть.

Кот, не глядя на Ковалева, развязала пакет и пододвинула его так, чтобы парень мог дотянуться до него.

– А ты вообще кто такая? – Голос у него оказался низкий, с едва заметной хрипотцой. От его бархатного тембра по спине Кота пробежали мурашки.

– Меня зовут Катерина, но для близких друзей я Кот. Это прозвище дал мне папа, когда мне было года три, – она медленно повернулась и посмотрела на него.

– Я должен тебя помнить? – на лице Михаила было написано такое недоумение, граничащее с растерянностью, что девушка улыбнулась.

– Это вряд ли. В нашу прошлую встречу мы не успели познакомиться.

Она увидела искорки интереса в глазах парня и мысленно поздравила себя с победой: ей удалось завязать с ним разговор и хотя бы на минуту отвлечь от грустных мыслей.