– Передай, пожалуйста, трубку начальнику бригады, – уже спокойным голосом произнес отец, и Кот послушалась.

Они о чем-то быстро переговорили, после чего пожилой доктор вернул ей телефон.

– Вы едете? – не глядя на нее, осведомился он.

– Да, – кивнула девушка.

Она сидела, сжавшись в комочек в углу реанимационного отсека машины, чтобы не мешать врачам, и не могла отвести взгляд от лежащего на носилках парня. От шлема его освободили сразу же, как занесли в салон, и теперь девушке представилась возможность как следует его разглядеть.

Из-за землисто-серого цвета кожи парень казался ей ненастоящим, манекеном или умело сделанной куклой из музея восковых фигур. Впрочем, экспонаты в этом музее выглядят куда более живыми. У незнакомца были правильные черты лица, миндалевидной формы, закрытые сейчас глаза, широкие скулы, волевой подбородок, резко очерченный рот и густые, длинные, темно-рыжие волосы. О таких парнях, наверное, мечтает чуть ли не каждая девчонка. Общую картинку портил только наливающийся багровым кровоподтек на правом виске.

Из внутреннего кармана куртки пострадавшего врач достал документы – паспорт, водительские права, какие-то бумаги на мотоцикл. Ненужное сунул в снятый шлем, который девушка держала на коленях, из паспорта зачитал информацию:

– Ковалев Михаил Валерьевич, одна тысяча девятьсот девяносто седьмой год рождения. Медицинского полиса, конечно, с собой нет, – проговорил он себе под нос.

– Он выживет? – спросила Кот, подняв глаза на доктора. Парня было жалко до слез.

Врач неопределенно пожал плечами:

– Это вам ваш отец скажет.

В Первой городской их уже ждали, видимо, заведующий отделением распорядился, чтобы бригаду встретили, поэтому никаких заминок не возникло. Парня на носилках двое санитаров сразу покатили к лифту.

Кот не отставала от носилок и не отводила взгляд от закрытых глаз парня. Спроси ее сейчас, почему она не пошла домой, она бы ничего толком не ответила. Промямлила бы, что ей кажется, будто между ней и этим мотоциклистом есть какая-то связь, что она теперь несет за него ответственность, потому что именно она первой его обнаружила. Но никто ни о чем не спрашивал. Ее будто бы вообще не замечали.

Они долго шли по переходам больницы, дважды ехали на лифте и вот, наконец, оказались в отделении травматологии, вернее в «Первой травме», которой и заведовал отец девушки.

Он, словно услышав мысленный призыв дочери, появился из дверей операционного блока, подошел к носилкам и, окинув быстрым взглядом пострадавшего, скомандовал:

– Везите на томографию, – а затем, придержав рванувшуюся было за парнем дочь, сунул ей в руку ключ: – Иди в мой кабинет. Все разговоры потом.

Через некоторое время девушка услышала, как он отдал кому-то очередной приказ:

– Готовьте операционную.

Она все еще стояла в коридоре, и мысли в голове проплывали словно снулые рыбы. Мимо нее ходили люди в белых халатах, с некоторыми из них она даже была знакома, но сейчас никак не могла вспомнить, как кого зовут. Машинально здоровалась, глядя на закрытую дверь с надписью «КТ», и ждала, сама не зная чего.

Наконец все те же двое санитаров вывезли носилки в коридор. Девушка подошла в надежде, что парень пришел в себя, но он по-прежнему находился без сознания.

Из кабинета томографии вышел отец.

– Ты что здесь делаешь? Я же велел тебе идти в мой кабинет! – прикрикнул он на нее. – Ну-ка, давай быстро! – Подтолкнул ее в нужную сторону.

Кот сделала пару шагов, а затем снова оглянулась. Она увидела, как санитары во главе с ее отцом завозят носилки в распахнутые двери операционного блока.