Дома на меня сразу набросились родители.

– Ты нас совсем не уважаешь!

– Ты хоть во что-то ставишь наши просьбы?

– Ты забыла, что тебе сказано было прийти не позже восьми!

– А зачем? – не выдержала я, устав стоять с опущенной головой, выражая крайнюю степень стыда. Фальшивого, кстати. – Зачем мне приходить?

– Что? – удивилась они, и я потрудилась объясниться:

– Ты вызвала официантку, или кейтера, или как там это называется, заказала еду из ресторана, уборщица с утра вылизала весь дом…

– А одеться?! – перебила меня мама, понимая, куда я клоню. Оказывается, не в помощи по дому все дело. – Посмотри, на что ты похожа!

– Хорошо, я переоденусь в платье. Расчешусь и накрашусь. Но зачем? Вы так и не сказали. Они же к вам придут, а не ко мне. Ну то есть к папе, – поспешно поправилась я.

– Ага, то есть ты помнишь, что у меня праздник?

– Ты не хочешь отмечать день рождения своего отца? – подхватила мать. Вена на ее лбу запульсировала от гнева. Раньше она всегда носила длинные волосы и челку, и эту чертову вену было не видно. Но для Липатовых сходила в дорогой салон, ей там укоротили и челку, и все остальные волосы. Зря. Короткая прическа ей не идет, да и вена эта…

– Нет, праздник был в среду, – ответила я сразу обоим. – И тогда я присутствовала.

– Ну и что? А сегодня гости приедут. Они знают, что у нас есть дочь. Что мы им скажем?

Ну да, ну да. Вот оно, злополучное «а что люди подумают».

– Скажите, что я уехала учиться в Англию.

– Смешно, – сказал отец, который, к сожалению, никогда не отличался отменным чувством юмора. Говорят, что у меня это от деда, папиного отца. Жаль, что я его не застала. – Ты хочешь, чтобы мне никогда зарплату не повысили и должность зама не предложили? Раз у нас и так все хорошо! Дочка в Йеле учится! И в Гарварде одновременно!

– Йель и Гарвард в Штатах, говори, что я в Оксфорде или Кембридже. А то нас поймают на лжи!

У папы выступил пот от гнева. За последние семь-восемь лет он сильно набрал в весе и теперь всегда потеет. Особенно после общения со мной…

– Брат мой, твой дядя Вася, тоже приезжает, – проинформировала меня мама сухим тоном, поправляя и без того идеальную укладку перед зеркалом. Очень жаль, но от этих действий волосы быстрее не отрастут… – Мы и ему должны сказать, что ты эмигрировала? Слышь, брат мой Вася, Вика-то наша тю-тю… – показала она ладонью, как самолетик поднялся в воздух и опустился на землю. – Упорхала!

Всегда удивляла любовь мамы к имени добавлять статус. Она и про меня всегда так всем говорит «дочь моя Вика». Впрочем, более ответственного, скрупулезного и педантичного человека вы никогда не найдете. Она, похоже, таким образом и людей упорядочивает вокруг себя, будь то коллеги, случайные знакомые или члены семьи. Будто напоминая себе каждый раз, кто мы для нее и какое место занимаем в ее жизни – в весьма скучной, надо дополнить, жизни, где все всегда разложено по полочкам.

– У вас там вещи висят на веревочке! – в качестве мести напомнила я. – Мама, ты такая ответственная, весь дом вылизала к приезду князей, как же так? Засмеют нас, простолюдинов!

– Федор, муж! – ахнув в ответ на мои слова, грозно позвала она папу, который уже успел свернуть на кухню. Когда он вернулся, принялась отчитывать: – Когда я велела тебе разобраться с вещами, которые ты заляпал, открывая мартини, я подразумевала, что ты кинешь в корзину для грязного белья, а не что повесишь на улицу сушиться! Кошмар!

Я хмыкнула, а отец, теперь такой же пристыженный, как и ее «дочь Вика», отправился исправлять оплошность.