– Знаешь, тетя Люся, почему-то мне кажется, что ты знаешь, где она.

– Я по-человечески и по-бабьи ее жалею, по себе знаю, каково быть матерью-одиночкой. Но я еще Союз застала, тогда легче было. Это сейчас гроши дают и живи с ребенком как хочешь. Смех сквозь слезы.

– Где Женька? – спросил Андрей.

– Да не знаю я! – сердито ответила крестная. – А если б и знала, не сказала бы. Ты мне зачем врешь-то? Оставил тебе отец и ресторан в Туле, и ларьки, и денег немало, а ты мне…

– Знаешь, так зачем спрашивала?

– А я не спрашивала, ты сам мне жалиться начал. А про Евгению я ничего не знаю. В тебе ненависть живет. Что ж ты Дорофеева не убиваешь? Ведь в том, что случилось, его вина наибольшая, да и отец твой тоже виноват.

– Где она, тетя Люся? – шагнул к ней крестник.

– Уж не убить ли ты меня собираешься?

– Мараться не хочется! – фыркнул Андрей и направился к двери.

– Прости, Господи, – перекрестившись, прошептала женщина. – Я никогда не думала, что Андрюша зверем станет.

– Где пропадал? – спросил Альберт вошедшего Константина.

– Старых приятелей встретил, – ответил тот. – В кабаке посидели, потом к Славику поехали, помнишь Славку Хузрахметова?

– Как этого отморозка не помнить?! Но он вроде бы сел, я такой разговор слышал. Его за изнасилование замели.

– Три месяца в тюрьме побыл и отпустили, – усмехнулся Константин. – Купили родичей девки той и выпустили его. Он сейчас в Питере редко показывается. Вроде как парень той шкуры обещал ему яйца отрезать. – Константин рассмеялся.

– Раньше в камерах за это раком ставили. Да и сейчас тоже, но, видно, не везде и не всех.

– Луиза не звонила?

– Да Лизка ее зовут. Ты-то на кой хрен ее…

– Привычка. Если она услышит, что ее Лизкой называют, считай, ты для нее никто. А я все-таки имею виды на бабки ее папаши. Валерий Викторович хорошие деньги делает. Мне-то они очень даже пригодятся. Так что для меня она Луиза. А как станет моей женой и Валерий Викторович концы отдаст, будет Лизкой. Мне все-таки уже тридцать пять стукнет, надо думать о жизни. И Луиза меня вполне в этом плане устраивает. Ништяк было бы ей ребеночка сделать.

– Тебе не противно его слушать? – раздался из кухни голос Нины. – Не понимаю, Альберт, как ты можешь с ним разговаривать? – Она вошла в комнату. – Он же ничтожество, бегает от одной, потому что родила от него, и мечтает сделать ребенка шлюхе!

– А это объясняется просто, – засмеялся Константин. – Та, которая родила, имеет право драть с меня деньги. А сейчас насчет алиментов очень строго, даже сажают, и…

– Если бы твой отец не помог моей матери, – крикнула Нина, – я бы тебя близко не подпустила! Кстати, ты надолго заявился?

Альберт, улыбаясь, отвернулся.

– Да вот как с Луизой все решим, – ответил Константин, – сразу уеду.

– Может, сообщить Валерию Викторовичу о том, что у тебя сын есть?

– Ты что, – подскочил Константин, – с ума сошла? Не вздумай…

– Хватит, слушать тебя тошно. А ты, – Нина посмотрела на Альберта, – как ты можешь…

– Костя мне жизнь спас, – пробормотал он.

– Я не всегда был плохим, – подмигнул Нине Константин.

Сестрорецк

– Как он, Валентина Анатольевна? – спросила красивая молодая женщина.

– Температура спала, – ответила женщина лет пятидесяти. – Он спит. Поел и даже молока горячего попил. – Она взглянула на спящего мальчика лет шести.

– Спасибо вам огромное, Валентина Анатольевна, если бы не вы, я бы…

– Перестаньте, Женя. Спасибо вам за доверие. Я всегда мечтала вот так побыть с маленьким ребенком. Нам с мужем Бог не дал детей. – Она тяжело вздохнула. – Два года назад у соседки заболел сын, пять лет мальчику, но она предпочла платить деньги приходящей сиделке.