Всосал в себя первый стакан как будто чистую воду, протянул руку за вторым.

– Вижу, у вас проблем с этим нет, – вежливо отметил я.

– Метаболизм такой. А на нём, – полицейский показал большим пальцем за спину, – бар не заработает.

– Рад любому клиенту, – соврал я.

Таких полицейских я видел только в комиксах – строгие голубые глаза, квадратный подбородок с ямочкой, баскетбольный рост, могучая фигура и форменная рубашка, до треска натянутая на грудных мышцах. У нормальных служителей закона она обычно выпирает ниже.

– Я заместитель начальника городского отделения полиции, – представился тот. – Но многим нравится называть меня «депьюти», как будто я помощник шерифа. Хорошо, что вы открылись, бара нам не хватало.

– Разве полиция одобряет питейные заведения?

– Когда люди организованно выпивают в одном месте, это уже не пьянство, а общественная жизнь. А, если что, наш участок буквально в двух шагах.

Полицейский протянул руку, и я её пожал. Рукопожатие поразило жёсткостью и силой.

– Протез, – сухо стукнул костяшками пальцев по стойке полицейский. – Пострадал на прошлом месте несения службы.

– Вся рука или только кисть?

– Обе руки. Плечевой пояс. Позвоночник. Лицевая часть черепа. Ноги. Я не всегда был такой красавчик, но профсоюз не поскупился на пластику. От моего собственного лица ничего не осталось, это выбрали из каталога клиники. Я был в коме, меня не спросили, но теперь уже привык.

Улыбка выглядит почти естественно, разве что отличается идеальной симметрией, которая редко бывает у людей.

– Да вы прямо Терминатор!

– Кто?

– Кино такое. Не видели?

– Нет. Впрочем, неважно. У нас тихий городок, но, если что, я всегда рядом.

«Депутатор» встал, надел фуражку и вышел. Видимо, вернулся на службу. Ни в тот день, ни позже полиция не поинтересовалась, по какому праву я распоряжаюсь в баре, не спросила лицензию на торговлю алкоголем и не проверила документы.

Кому-то это могло бы показаться странным. Но не мне.

***

Люди в тот день приходили и уходили. Кто-то задерживался у стойки, кто-то садился за столик, кто-то выпивал стаканчик, кто-то (муж владелицы мотеля) планомерно надирался в стельку. Я наливал, смешивал, кивал, улыбался, протирал стаканы в паузах.

– Включите звук, это мой любимый момент, – попросил очередной клиент, сидя у стойки.

Протянув руку (пульта нет), я повернул массивную ручку громкости на телевизоре. Там шло то же самое ток-шоу:

– …Апория о стреле утверждает, что летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент времени она занимает равное себе положение, то есть покоится. Поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится во все моменты времени, то есть не существует момента времени, в котором стрела совершает движение. Вот так и время распада метастабильного квантового состояния любой системы прямо зависит от частоты событий измерения её состояния. Поэтому контролируемая система никогда состояние не изменит. Этот парадокс доказан экспериментально: например, если попытаться перевести атом в другое состояние с помощью излучения и одновременно измерять его состояние ультрафиолетовым лучом, то переход потребует гораздо больше энергии, чем вне процесса наблюдения. Наблюдение надёжно фиксирует состояние…

– Вам это правда интересно? – спросил я.

– А вам нет?

– Слишком академично на мой вкус.

– Вы так считаете? Видите ли, дело в том, что человек и наблюдаемый им мир является как раз той самой квантовой системой в метастабильном квантовом состоянии. Поэтому мир не меняется, пока вы на него смотрите, но стоит на секунду отвернуться…