— Белое сладкое игристое, — пояснила принцесса, явно расстроившись.

— Позвольте, — растолкав “виночерпиев”, рядом с Сандрой опустился на подушки мальчик Валериан. — У меня есть с собой “Роза Шаллии”! Это лучшее белое игристое в мире, уж поверьте!

А юнец не так прост, как кажется! Успел узнать о вкусах принцессы, подготовился! Очко в его пользу!

Уверенно оттеснив растерявшихся оборотней, Валериан разлил по хрустальным кубкам золотистое вино — и в самом деле невероятно нежное и вкусное, а потом смело распотрошил корзину и, соорудив невероятный бутерброд из хлеба, копченой грудинки, огурцов и сыра, подал ее высочеству. Благосклонный кивок и острый взгляд из-под пушистых ресниц стал ему наградой. А отчетливый скрип герцогских зубов, вероятно, порадовал еще больше.

— Вы скучаете, леди Лорье? — раздалось у меня над ухом. Я подняла глаза и невольно покраснела: Антуан Ферье ничуть не менее красив своего блудливого младшего родственника. Даже, пожалуй, более: тяжелая челюсть, золотые звериные глаза, вьющиеся пепельные волосы и неизбежная щетина (волосы у оборотней растут очень быстро). — Позвольте за вами поухаживать?

— П-позволяю, — дрогнула голосом (и не только голосом) я. До чего ж хорош! — Подайте мне хлеба с сыром, лорд.

Оборотень — крупный, высокий, широкоплечий — опустился рядом со мной на подушки, кажется, временно оставив позиции возле принцессы иррейскому герцогу и прочно угнездившемуся принцу Валериану. Подал мне бутерброд, словно невзначай задевая пальцами мой локоть, обаятельно улыбнулся всеми тридцатью двумя зубами и ласково мне шепнул:

— А вы красавица! Странно, что кузен Доминик все же не увез вас в Иррею.

Бутерброд едва не выпал из внезапно ослабевших пальцев. На что эта волчья морда тут намекает?

— Вы же знаете, что Лорье вовсе не ровня вашему древнему роду.

— Отнюдь. Род Лорье ничуть не менее знатен. А что разорившийся — так с кем не бывает. Уверен, ваш брат Роберт достигнет небывалых высот в своей службе. Я слышал, он довольно сильный маг?

— У Роба неплохой дар, — кивнула я настороженно, уже догадываясь, к чему эта шкура блохастая клонит. — В департаменте магии его ценят.

— Да-да, я знаю. Ведь министр магии — мой троюродный дядюшка.

Я прикрыла глаза на мгновение. Кажется, меня будут шантажировать. Неожиданный поворот!

— А правда ли, что король распорядился, чтобы все фрейлины до осени вышли замуж?

— Правда, — сухо подтвердила я, отодвигаясь осторожно от слишком близко сидящего лорда.

— Мой кузен Доминик все еще холост. Наверное, никак не может забыть одну очаровательную леди…

— Ваш кузен Доминик пьет как демон.

— Это от горя, прекраснейшая!

Увы, Доминик меня не интересовал совершенно. А вот герцог Авелари, который старательно опрокидывал в себя уже невесть какой по счету бокал и зверски поглядывал на квелых ливойских баронов — очень даже.

Фрейлины же, пользуясь увлеченным воркованием Сандры с ее “эльфом” (кстати, нужно у нее узнать, что за зверь такой, потому что наши эльфы — совершенно сказочные существа размером с бабочку), кокетничали напропалую с иррейцами и лордом Бенедиктом. Я их понимаю — Бенедикт был на редкость очарователен. Надо было, кстати, уточнить у Женни, кто из них под иллюзией. Точно не оборотни — на них магия действовала плохо. Тогда кто?

— И все же валлийское вино намного вкуснее ливойского, — внезапно надменно заявил герцог Авелари, отшвыривая прочь хрустальный кубок. — Ливойцы ничего толком не умеют делать, и лошади у них дерьмо, и жрут всякую гадость: улиток там или лягушек. Это потому, что ни-ще-та!