Во-первых, он просит избавить от беспокойства отца, во-вторых, он просит рассказать об огне, ведущем на небеса и к бессмертию. Об этом пути в бессмертие Яма говорит:

«14. О Начикета, хорошо зная об Огне, ведущем на небеса, я расскажу тебе о нем. Выслушай об этом со вниманием, из моих уст. Этот Огонь – средство достижения небес, и являющийся опорой мира, знай его как расположенный в разуме (просветленных)» (Там же, с. 18).

Это «просветленных» добавил переводчик. Думаю, он не прав. Увидеть этот огонь удается только просветленным или через их разум, но он, очевидно, есть сама природа любого разума вообще.

Шанкара поясняет это место так:

«…Этот Огонь, о котором я говорю, знай; как расположенный в скрытом месте, то есть расположенный в разуме человека знания» (Там же).

Сыркин переводит это место иначе:

«14. Знай, что [этот огонь] – достижение бесконечного мира, основа, скрытая в тайнике [сердца]» (Катха упанишад // Упанишады. – М.: «Вост. лит-ра» РАН, 2000).

Перевод Сыркина считается у нас академическим, хотя при этом и не дает самого исходного текста на санскрите. Остается лишь доверять Сыркину. В этом смысле переводы Рагозы выгодно отличаются. К тому же, комментарии Шанкары – это всегда сначала подробнейший разбор каждого слова комментируемого изречения.

Все-таки все определяет цель. Можно немало рассуждать о целях «академика», но среди них явно не было самопознания или помощи тем, кто действительно хочет не изучать Упанишады, а жить, руководствуясь этими сочинениями.

Так что, при всем уважении к академическим переводам, это надо помнить и воспринимать их отнюдь не как лучшие инструменты, а скорее, как общую канву, в рамках которой ты получаешь какое-то представление об исходном источнике и должен далее заняться уточнениями сам.

Упанишады в переводах Сыркина явный пример такого усредненного исходника для самостоятельной работы.

«15. И Смерть рассказал ему об огне, который есть источник мира, о типе и числе кирпичей, о способе устройства пламени. А он (Начикета), дословно повторил, с пониманием, все, что было сказано» (Катха / Пер. Рагозы, с. 19).

За это понимание Яма даже награждает его дополнительно знанием, как совершать огненное жертвоприношение.

Шанкара в толковании девятнадцатого изречения поясняет этот дар Начикете как преодоление мудрецами Упанишад слепого исполнения устаревших обрядов:

«Как указывают два благословения, только это, а не истинное знание о ре-альности, называемой Я, достижимо через прежние мантры ибрахманы(Вед), относящиеся к предписанию и запрещению. Поэтому, ради устранения естественного неведения, являющегося семенем мирского существования, состоящего в наложении на Я деятельности, действующей силы и наслаждения и располагающего в качестве своего содержания теми объектами запрещения и предписания (о которых говорят писания), необходимо поведать знания о единстве Я и Брахмана; такое знание противостоит тому неведению, лишено даже слабейшего оттенка наложения (на Я) деятельности, действующей силы и наслаждения и имеет своей целью абсолютное освобождение. Поэтому начинается следующий далее текст. Посредством истории было показано, как в отсутствие знания собственного Я, являющегося предметом третьего благословения, не может быть никакого удовлетворения даже после получения второго благословения. Поскольку к знанию о собственном Я становится готов тот, кто воздержался от непостоянных результатов и средств, заключенных в вышеупомянутых ритуалах, (поэтому) с целью показать невысокое значение этих результатов и средств, Начикета проходит через соблазн, заключающийся в предложении ему сыновей и т. д.