– Почему, Марика? – поиграл желваками. – Что изменилось? Я же никогда не обещал тебе большего…

– Чем я хуже той, на которой ты женишься? – на глаза сами собой навернулись слёзы.

– Ничем. Но женюсь я на другой. И это не обсуждается! – в голосе появился металл. – Но на наши с тобой отношения это никак не повлияет. Это я тебе обещаю!

– Нет, – спазм колючей проволокой перехватил мне горло. Казалось, я сейчас умру от нехватки воздуха.

– Что нет? – Вольф начал злиться. – Я не понял… Тебе разве плохо со мной? – поддел мизинцем нить жемчуга, напоминая о безумной ночи.

Стало невыносимо больно. Ведь когда он ласкал меня, я уже знала, что во мне растёт частичка его плоти и крови. Наш с ним малыш. Это подогревало во мне страсть.

Но если он женится, то у него в семье появятся законные дети. Другая женщина станет их матерью, а не я. Мой малыш будет в его семье считаться приблудным.

Нет!

Я непроизвольно оттолкнула его руку, зацепив при этом бусы. Нить порвалась, и жемчуг, брызгами слёз, забарабанил по полу.

– Уходи! – вскочив, отошла к окну. – Думал я особенная? Нет! Я как все. Женить тебя на себе хотела, чтобы не работать. – скрестив руки на груди, зло прищурилась.

Я знала, что это его фобия. В неё и била.

– Убирайся! Женатый ты мне неинтересен… – стянула с плеч его рубашку и, скомкав, швырнула ему в лицо.

Увернулся. Подхватил. Не спеша надел. Затем молча застегнул пуговки.

“Господи, когда же ты уйдёшь, наконец?! – мысленно взмолилась я, понимая, что сил держаться на ногах становится всё меньше.

– Вовремя поговорили, – оглянулся в дверях, брезгливо морщась. – Взял бы с собой истеричку и мучился потом…

Хлопок входной двери прозвучал выстрелом в голову. Ноги подогнулись, и я осела на стул, корчась в беззвучных рыданиях.

5. Глава 4. Я смогу, я сильная...

Сидела на стуле, словно парализованная, а внутри бушевала буря. Ярость, обида, отчаяние – всё смешалось в один болезненный ком, который душил и не давал дышать. "Истеричка…" – эхом отдавалось в голове последнее слово Вольфа. Презрение в его взгляде жгло сильнее огня. Неужели он и правда видел во мне только это? Пустую, жаждущую брака ради выгоды женщину?

Собрав остатки сил, я поднялась и на ватных ногах побрела в спальню. Голова гудела, в глазах всё плыло. Хотела упасть на кровать, зарыться лицом в подушку и выть.

Но не дойдя до неё, остановилась, понимая, что не могу лечь в неё.

Скомканная простыня, разбросанные подушки, свисающее на пол одеяло…

Я не могла туда лечь. Постель была пропитана нашей близостью. Я умудрялась даже на расстоянии улавливать запах Вольфа. Здесь, в этих простынях, ещё витал дух нашей страсти, напоминая о сладостных мгновениях, когда я чувствовала себя любимой им и желанной.

Какая же я дура! Для него это был просто секс в чужом городе. Кто знает, сколько ещё у него таких, как я?

Мысль, что я для него лишь одна из многих, придавила бетонной плитой.

Не в силах стоять, сползла по стене на пол, обхватив себя руками.

Знобило, но мучительнее всего был не леденящий до костей холод, а почти физическая боль, терзающая душу.

Рыдания сотрясали тело, слёзы текли ручьём, не принося облегчения.

Лучше бы он не приезжал. За эти два месяца я почти смирилась с тем, что это был мимолётный роман. Но он приехал, и мои чувства к нему вспыхнули вновь. А он…

Он вновь подарил мне надежду. Он был так ласков со мной, что я как наивная дурочка почувствовала себя любимой. Думала, и он будет счастлив со мной.

Оказалось, нет!

И теперь я оплакивала свои разбитые мечты, и надежды, что наш ребёнок родится желанным в полной семье.