– Нет. Сам додумался.

Сегодня в резервации праздник. Первый день весны. Хотя, не понимаю, чему тут радоваться? Здесь, под землёй, что весна, что зима, что лето, всё едино. Климат ровный, всегда тепло. Но, праздник, есть праздник. И мы собрались. А, что? Имеем право. Во-первых, мы такие же граждане резервации. А, во-вторых, заслужили своей ратной службой. Да и отдохнуть надо после трудов праведных. Тем более, что праздники тут редкость. Положа руку на сердце, в город я, после гибели Эгиды, не выходил. Не мог. Только, последний месяц отпустило. Не то, что я не вспоминаю о ней. Помню. Просто, горечь утраты притупилась и ушла куда-то глубоко, напоминая о себе ноющей болью.

– Ты, как? – поинтересовался у меня Верёва. – Опять, сиднем на базе сидеть будешь, или, составишь нам компанию?

– Составлю, – решился я.

– Да ты что?! И, как это ты сподобился? Монах Стаф решил явить миру свой лик!

– Будешь стебаться, в лоб получишь.

– А в ответ? У меня рука бионическая. Стены можно ломать.

– А я с ноги заряжу. У меня там, тоже, кости титановые и мышцы синтетические. Мало не покажется.

– Нет, правда, решил с нами пойти?

– Говорю же, что иду.

– Вот и славно. Бери коньяк и выходи. Встречаемся на стоянке.

Верёва умчался, а я, проведя краткую ревизию своего внешнего вида и, убедившись, что всё нормально, прихватил из бара плоскую бутылку коньяка и пошёл к выходу из базы. Спиртное с собой – это обязательно. Пробовал я местную химию. Помнится, Эгида, как-то, уговорила меня попробовать её любимую «Ряску». Гадость редкостная. И, как им это может нравиться? Хотя, дело привычки, наверное. Ещё лет пять поживу и, если не погибну, тоже втянусь и с потомками вместе буду их пойло за воротник закладывать. Я усмехнулся, представив эту картину, и отметился на выходном терминале. На стоянке уже собралась вся наша группа.

– А я не верил! – удивился Грешник. – Думал, разводит меня Верёва.

– Что бы я разводил? – мой друг усмехнулся и, похлопав по карману, вопросительно посмотрел на меня.

– Взял, – коротко ответил я и показал горлышко бутылки.

– Ну, раз группа в сборе и экипирована соответствующим БК, грузимся, – скомандовал командир, и все, весело перешучиваясь, полезли в гравитранспортёр.

Центральный проспект, как и в прошлом году, был заполнен людьми. Всё так же, кучковались вокруг танцующих, сидели в кафешках, или, просто прогуливались в сквериках. Мы ввинтились в толпу в предвкушении праздника. А, всё-таки, отличие есть. Если, в прошлом году, на нас никто внимания не обращал, то, сейчас, на нас посматривали, кто украдкой, кто откровенно, в упор, а за нашими спинами, то и дело, слышались шепотки. Похоже, отношение общества к нам изменилось. Зауважали нас. А, как иначе, если многие мужчины резервации сами, сейчас, воюют с пришельцами и не понаслышке знают, что такое столкнуться с теми же крабами? И в деле нас видели. То есть, вся резервация в курсе, чего мы стоим, и что мы делаем для их общества.

Мы прошли к кафе и уселись за крайний столик. Я поймал себя на том, что подсознательно среди проходящих девушек выискиваю глазами Эгиду. Даже, больно на душе. Настроение, неожиданно, испортилось, и я пожалел, что согласился на этот выход в резервацию. А парням было весело. Потягивая коньяк прямо из горлышка в ожидании заказа, Даня перемигивался с сидящей за соседним столиком красоткой. Алик, вообще, выскочил из-за столика и, уже, во всю любезничал с миловидной девушкой, проходившей мимо. Девушка, судя по всему, была не против, потому что остановилась и защебетала что-то в ответ. К ней подошла её подруга, и Мура поспешил на помощь товарищу.       Похоже, компания наша становится всё меньше и меньше. Вот, Грешник, поговорив с кем-то по коммуникатору, тоже откланялся и удалился. Внезапно, я понял, что Верёва и остальные ребята сидят рядом, только, из чувства долга, пытаясь по дружески поддержать меня. А так, тоже бы, уже, приступили к активному отдыху. Поэтому, доев свою порцию лимонного мороженого, я отодвинул креманку и поднялся.