Мужчина ловит мой строгий взгляд и отвечает извиняющимся тоном:

— Я и так фильтрую, Юль.

Лёгкий смешок вырывается из его груди, когда я закатываю глаза. Фильтрует он, ага, как же.

На автомате проверяю телефон. Лёша не звонил, не писал. В тот вечер, когда мы ездили к врачу и пропустили приём, после ухода Адама я позвонила сама. Хотела сказать все, что необъяснимо тяжёлым грузом упало на душу. Но Лёша не ответил. Лишь прислал короткое смс после того, как сбросил мой звонок: «с налоговиками на переговорах».

Я раздраженно перевела взгляд на настенные часы в кухне. Переговоры. В такое время. Конечно. Интересно, где они «переговариваются»? В бане? Или в ресторане? Мне только кажется, или раньше он находил для меня больше времени? Лёша перезвонил лишь на следующий день, но я сбросила вызов и отправила лаконичное сообщение:

Я: «Занята».

Лёша: «Когда освободишься?»

Я: «Как получится».

Ещё один вызов от него остался неотвеченным и на следующий день. Если ему хочется воспринять это, как каприз — это его личное дело. У меня просто нет желания общаться. Потому что придётся обсуждать то, что у нас происходит. Когда я пыталась это сделать, он оказался не готов: вовсю веселился с налоговиками. А теперь не готова я. Потому что все намного серьёзнее, чем мне бы хотелось. И нужно понять, на чем строить разговор. Потому что… как сейчас — меня больше не устроит.

— Смотри, что покажу, — Адам открывает приложение на телефоне и протягивает его Ане. А я мельком успеваю заметить вытянутый прямоугольник ярко-зелёного цвета на чёрном экране. — Это бак машины. Вот это — уровень бензина. Бензин переливается из колонки и наполняет бак. А мы можем это проследить.

— Смотри-смотри, — оживлённо реагирует Аня и пальчиком касается экрана. — Он там плещется!

— Да, — улыбается Адам. — На, наблюдай. Только крепко держи, пожалуйста.

— Я не уроню, — дочь успевает наигранно насупиться.

Ну а что? Просто так мы в театральную студию ходим?

Аня восхищённо наблюдает за экраном. Понятия не имею, с чего такой восторг. Может, цвет красивый у воображаемой жидкости? Неоново-зелёный.

Как только со всем покончили, я отмечаю, что Адам протягивает две сторублёвые купюры заправщику. Я не водитель. На самом деле, на заправках почти не бываю. Но мы несколько раз заезжали с Лёшей, и ни разу он не оставлял чаевые. На моей памяти папа оставлял монетки. Но точно я не припомню. Почему-то поступок Адама особенно ярко вписался в мозг.

— Что? — косится в мою сторону.

— Ничего.

— Мам, — долетает тихий шепот с заднего сидения. Бустер Адам поставил туда безропотно. Не спрашивая. Приехал уже во всеоружии. — Я в туалет хочу.

Я вздыхаю. Говорила же: марш в туалет перед выходом. Но нет же. Анютка у меня упрямая, как не знаю кто. Хотя чего уж там. Знаю, конечно.

— Сейчас от колонки отъедем, у здания припаркуемся. И вперёд, — смеётся Адам. — Я так понимаю, мне нужно увеселительные мероприятия разыскивать вблизи общественных туалетов.

— Очень смешно, — улыбаюсь ему в ответ. И… невольно засматриваюсь. На уверенные движения, твёрдый насмешливый взгляд, красивое лицо, губы, которые когда-то дикими глотками неудержимо отпивали мою душу… Адам внешне совсем не изменился. Все такой же притягательный. Такой же смелый, дерзкий, развязный. В глазах пляшут чертята. С ним так легко и комфортно, и обиды прошлого просто растворились куда-то. А мы как старые знакомые: по-настоящему рядом ничего не держит, но и отдаляться не хочется.

— Что тут за баки, я не пойму, — недовольство в голове Адама удивляет.