— Зачем я вам, Лев Яковлевич.

— Люблю всё красивое, — смеялся он.

А потом серьёзно добавил:

— Ты мне очень нравишься, Яра. Я не хочу тебя больше отпускать.

И вот уже семь лет не отпускает.

Где-то там, ещё девочкой, я успела в него влюбиться. Сейчас мне двадцать пять, а чувства, кажется, остались всё те же. Наверное потому, что за все эти годы Лев ни разу не давал мне повода сомневаться в нём. И ни разу не упрекал тем, что мы из разного мира.

Витая в своих воспоминаниях, захожу в дом и врезаюсь в твёрдое мужское тело. Делаю шаг назад. Цепляюсь за порожек. Фин ловит меня за плечи, чтобы не упала. Кожа под широкими горячими ладонями начинает гореть.

— Отпустите, — требую я.

— Простите, Яра, не хотел вас пугать, — убирает руки.

Его голос хрипит после пары часов сна в одной из гостевых комнат. Светлые волосы взъерошены, а внимательные серые глаза очень странно на меня смотрят. Взгляд будто становится тяжелее, медленно двигаясь по моему лицу, шее, плечам.

Фин встряхивает головой, делает шаг назад и небрежно засовывает руки в карманы брюк.

— Яра, я могу увидеть Льва? Он дома? — говорит совершенно спокойно. И глаза его больше ничего во мне не ищут.

— Да, — обнимаю себя руками. — Гуляет с дочкой во дворе. Выйдите и сразу направо, там дорожка. Она приведёт вас к детской площадке.

— Благодарю, — кивает Фин.

Обходит меня и быстро исчезает из виду, словно его тут и не было. Как тень, честное слово. Жутковато.

Распоряжаюсь об ужине. Выхожу во двор. Мужчины разговаривают возле новой машины Льва. Рядом с ними крутится Веста. Фин на неё практически не смотрит. Лишь бегло улыбается один раз. Жмёт руку моему мужу и выходит за ворота.

— Мамочка, — на бегу кричит дочка, — а дядя мне шоколадку обещал.

— Здорово, — беру её за руку.

Вместе идём в беседку. Лев откладывает телефон и проводит вечер с нами. Сам укладывает дочку спать, пока я принимаю ванну. Застаёт меня в одном полотенце. Даже волосы высушить не успела.

— Мне нужно ещё минут десять, — прошу его.

— Нет, — урчит он в ухо, впиваясь зубами в кожу чуть пониже мочки.

По позвоночнику тут же проносится стремительный электрический разряд. Губы мужа оставляют влажные следы на шее. Он стаскивает с меня полотенце и ладонью сжимает грудь, гладит её, оттягивает сосок. Наклоняется, вбирает его в рот, постукивает языком.

Обняв за талию, поднимает меня над полом и роняет поперёк кровати. Разводит бёдра, рассматривает меня там потемневшим, жадным взглядом. Проводит пальцами, вводит их глубоко. Совершает несколько толчков и снова гладит очень чувствительную плоть.

Тянусь, чтобы коснуться его члена, но Лев ловит мою руку.

— Не надо. Сегодня я хочу так.

— Ка-а-ак? — не удаётся сдержать стон.

Муж не даёт мне кончить. Низ живота горит. Между бёдер пульсирует. Уже хочется самой взять и закончить эту пытку, но Лев следит за каждым моим движением.

Сжимаю в кулаках простыню с обеих сторон от себя. Его пальцы снова касаются меня между ног. Очень медленно. Слегка постукивают, снова гладят.

— Моя, — довольно улыбается муж. — Такая податливая, открытая, — разводит мои ноги ещё шире. До лёгкой боли в тянущихся мышцах.

На одно бедро надавливает коленом.

Я уже плохо понимаю, чего он хочет. Мне невыносимо жарко. Во рту пересохло, а он продолжает играть, то прикасаясь ко мне и выводя круги по складочкам, то снова убирая руки.

Размазывает влагу. Начинает надавливать на возбуждённый узелок чуть сильнее, и в моём животе происходит долгожданный взрыв. Лев успевает перехватить второе бедро рукой, чтобы в судорогах оргазма я не закрывалась от него.