– Берточка, – позвала я подружку, – ты думаешь, я в детский лагерь еду, что ли?

– Куда?

– Туда, – покачала я головой, поскольку и сама не знала, что это. – Я военнопленная, ясно тебе? Какое на фиг «положение»?! Фирс с батей белены обожрались, похоже, – покачала я головой. – Валить надо, да стрёмно как-то. В империи голод и разруха, а я…девка, да ещё и с чудиной… сплошное расстройство, – глубоко вздохнула я. – Как ни крути, а похоже от поездки на юг не отвертеться. Ладно уж, чего гадать, будет день – будет пища.

– Точно, – кивнула берта, положив рядом со мной крошечный пирожок не первой свежести, – вчера на ужин пекли с капустой, – прошептала она мне на ухо, – я для тебя припасла.

– Спасибо, – шмыгнув носом, поблагодарила я. – Когда меня выпустят, ничего не слышно? Амнистия предвидится? – печально взглянув на пирожок, который как обычно мне не дано будет донести до рта, вздохнула я.

– Граф сказал не раньше, чем готовый к отбытию экипаж будет стоять во дворе замка.

– Ну, не думала, что скажу это, но хотелось бы, чтобы они поторопились, что ли…

***

– Чего тебе? – сверкнув тяжелым взглядом на вошедшего в кабинет господина Фирса, буркнул граф.

Меньше всего на свете ему сейчас хотелось разговаривать с этим дармоедом. Дети давно выросли, чему ещё их можно обучать? Пора бы и честь знать! Да, война эта, к тому же он согласился учить их за харчи, комнату и пару монет, вроде и не выгонишь.

– Ваше Превосходительство, я всё же намерен просить вас попытаться оставить Элию дома. Она же девушка, совсем девочка, как вы можете так просто согласиться на такие условия, – Эдвин сумел заговорить лишь спустя продолжительную паузу, прекрасно осознавая, чем этот разговор может обернуться непосредственно для него.

Какое-то время граф сверлил его тяжелым взглядом то и дело сжимал и разжимал кулаки. Эдвину даже стало казаться, что граф борется с желанием как следует ему наподдать. Что в принципе и не удивительно, после того, что эта несносная девчонка учудила! Как теперь давить на жалость, когда на фамильном столе в столовой едва не пропечатался слепок с лица наследника графа.

Но всё же Эрдас Изэр глубоко вздохнул и заговорил:

– Знаешь ли ты, какую сумму к изъятию получили другие вассалы? А для Изэр всего одно требование – Элия. Впереди зима и если я скажу, что выбираю деньги, то Изэр не переживёт эту зиму, Фирс. Ни я, ни мои дети, ни подданные. Понимаешь? Эта земля моя ответственность, как и люди, которые служат мне. Элия всю жизнь провела под защитой этих стен, не зная ни нужды, ни опасности внешнего мира и это не привилегия! Это обязательство перед графством Изэр…

На какое-то время в кабинете графа воцарилась тишина, пока её не решился нарушить Фирс.

– Мне просто интересно, ваше превосходительство, если бы они потребовали отдать им Себастьяна, то ваше обязательство было столь же крепко? – спросил он, поджав губы в немом укоре. – Вы даже не пытаетесь отстоять своё дитя…

– Кто ты такой, чтобы учить меня?! – рявкнул граф, но был тут же остановлен новыми словами Эдвина.

– Я отправлюсь с ней, как опекун, – выпалил учитель, с силой сжимая кулаки. – Прошу вас подготовить все документы, которые позволят мне быть опекуном и сопровождающим незамужней девицы.

– С чего бы тебе? – хмыкнул граф.

– Боги не дали мне ни семьи, ни детей, господин, так почему бы мне не отдать отцовский долг ребёнку, у которого нет семьи, – прямо взглянув в глаза графа, он всё же сказал то, что давно вертелось на языке.

Конечно, наверное, нельзя было быть таким резким, но он был так зол на графа, на его слова об обязате6льствах Элии! Она стала его самым близким человеком в графстве Изэр и с того момента, как он начал обучать её он видел и отношение родных к никому не нужному бастарду. Девочка росла сама по себе. Вроде бы в окружении прислуги и родственников, а совершенно одна. Как такое возможно?!