Сегодня мы вступили в эпоху, когда в основе прогресса будет лежать общечеловеческий интерес. Осознание этого требует, чтобы и мировая политика определялась в первую очередь общечеловеческими ценностями… Дальнейший мировой прогресс возможен теперь лишь через поиск консенсуса в движении к новому мировому порядку.

Михаил Горбачев, из выступления на Генеральной Ассамблее ООН 7 декабря 1988 г.

Началось новое партнерство стран, и мы переживаем сегодня уникальный и необычный момент истории… Из волнений этого тревожного времени… может возникнуть новый мировой порядок… в котором государства всего мира – Восток и Запад, Север и Юг – смогут процветать и жить в состоянии гармонии.

Джордж Г. У. Буш, из выступления на объединенной сессии Конгресса США 11 сентября 1990 г.

«Новый мировой порядок» стал брендом Джорджа Г. У. Буша – часто повторяемое определение его ви́дения мира. Но эта фраза не принадлежала ему и недостаточно точно характеризовала его внешнеполитический курс. Выступая в Конгрессе и провозглашая приверженность «новому мировому порядку», Буш, не давая четких обязательств в отношении своих намерений, признался, что «разделял это мнение с президентом Горбачевым», когда они «встречались несколько недель назад». А Горбачев использовал эту фразу задолго до этой встречи. Буш был не мечтателем, а искусным практиком силовой политики и традиционной дипломатии в нетрадиционное время. Не обладая историческим воображением, он воспринял лозунг Горбачева, но никогда серьезно не пытался его осуществлять.

Президентство Буша I совпало с волной потрясений, прокатившейся по Евразии. Одни кризисы развивались, другие внезапно возникали на этом обширном пространстве, бывшем в течение предшествовавших четырех десятилетий главной ареной грандиозного стратегического соперничества между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Это соперничество выражалось в конфронтации на трех стратегических фронтах: на западе оно определялось границами НАТО, на востоке – демаркационной линией, разделяющей Корею, и Формозским проливом, на юге, в районе Персидского залива, – доктриной, провозглашенной Картером в ответ на советское вторжение в Афганистан. К этому разделению теперь добавлялись возникавшие на флангах политические, этнические и религиозные волнения на Балканах, Ближнем Востоке и в Восточной Азии и особенно внутри самого советского блока.

В отношении этих очагов конфликтов Буш проявил как силу, так и сдержанность. Он был мастером кризисного урегулирования, но не был стратегическим провидцем. Его действия в связи с распадом Советского Союза были решительны, а международная акция в ответ на агрессию Саддама Хусейна организована с большим дипломатическим искусством. Но ни один его триумф не превратился в длительный исторический успех. Уникальное политическое влияние Америки и ее моральная легитимность не нашли стратегического применения ни в трансформации России, ни в умиротворении на Ближнем Востоке. Справедливости ради стоит отметить, что Буш сталкивался с такими глубокими и масштабными беспорядками на мировой арене, как ни один из президентов США за весь период с конца Второй мировой войны. К счастью, он был опытным и знающим политиком и не нуждался в подсказках, при этом был хорошо известен большинству иностранных государственных деятелей и обычно пользовался их уважением. Он быстро сформировал свою внешнеполитическую команду и уверенно руководил ею. Какие бы оговорки ни делались в дальнейшем в отношении его наследия, он подобрал себе хороших главных советников по внешнеполитическим вопросам. Буш выбирал близких к нему людей, способных работать в команде и принимавших установленное им разделение труда. Совет по вопросам национальной безопасности возглавил Брент Скоукрофт, выполнявший обязанности советника президента по вопросам внутренней политики и друг семейства Бушей, в то время как государственный секретарь Джеймс Бейкер действовал как надежный переговорщик за пределами США.