Тут же на ум пришла фраза из читанной в детстве сказки: «Жарь меня, как хочешь, Братец Лис, только не бросай в этот терновый куст!». Мои похитители, сделали со мной то же самое, что глупый лис сделал с Братцем Кроликом, вот только для этого мне даже просить никого не пришлось.

Если пораскинуть мозгами, поступок не самый глупый с их стороны. Как я уже неоднократно отмечал, если держать одаренного в условиях здешнего магического фона долгое время, его Источник непременно выгорит и человек при этом будет испытывать невыносимые муки. Меня же, мало того, что притащили сюда, вдобавок приколотили гвоздями к пыточному столбу, чем, как им кажется, гарантированно обрекли на весьма мучительную смерть. То есть, моим недоброжелателям было известно о наличии у меня чародейского Дара. Хотя в этом ничего необычного не вижу – обладание «слабыми лекарскими способностями» я никогда не отрицал, более того, всякий раз в разговоре ненавязчиво об этом упоминал.

Почувствовав прилив магических сил, хотел было заняться своим освобождением. Не успел, поскольку до моего слуха донеслись какие-то отдаленные звуки. Ага, кажется, скоро мне станет кое-что известно о смысле и целях моего похищения от его непосредственных исполнителей, нет, скорее заказчиков. Чтобы мои недруги ненароком ничего такого не заподозрили, пришлось изобразить страдальческое выражение на физиономии, для этого особого актерского дара мне не понадобилось, достаточно было лишь снять болевую блокировку. Ух ты, как плохо-то! Аж зарычал от накатившей волны боли.

– Мается голубчик, – донесся до моего слуха искаженный человеческий голос, если в нем и была толика сочувствия, я этого не заметил.

Когда организм немного адаптировался к неприятным ощущениям и застилавшая зрение пелена спала, я увидел ухмыляющуюся ненавистную рожу бывшего однополчанина. Орлов стоял неподалеку и с удовольствием любовался моими мучениями. Рядом с ним пара вооруженных до зубов боярских гридней. Интересно, где были эти ребята во время того памятного боя, и почему не спасли охраняемое тело от позорного плена?

Однако странные мысли лезут в голову, совершенно нехарактерные для человека, прибитого гвоздями к позорному столбу, испытывающему невыносимую боль.

– За что? – еле слышно едва ли не одними губами спросил я, стараясь изобразить на физиономии насколько можно максимальное страдальческое выражение. Хотя куда уж больше? Мне было действительно очень и очень хреново.

– А за всё «хорошее», что ты для меня сделал! – Кого другого демонический бас Орлова мог бы ввести в ужас. Мне же, отчего-то стало вдруг необычайно весело – явное несоответствие внешности парня и исторгаемых им звуков. Прям когнитивный диссонанс получается, или как оно там у психиатров правильно называется. – Сначала прилюдно опозорил в том заштатном городишке, покалечил. А потом стал моим «избавителем от позорного плена».

– Так ведь на самом деле спас от позора задницу вашей милости.

– Это тебе так кажется. На самом деле, через пару-тройку дней командующий персидским гарнизоном получил бы приличную мзду, затем был бы инсценирован мой удачный побег. Но тут появляешься ты в качестве избавителя, и вместо того, чтобы предстать в глазах общественности героем, я должен благодарить за свое спасение глубоко ненавистного мне человека.

– Откровенничаешь? Мне кажется, что отпускать живым ты меня отсюда не собираешься, господин боярич?

– Ну почему же, Воронцов. Завтра тебя снимут с креста и поместят в клетку. А через неделю, когда ты, пройдя все круги здешнего ада, полностью выгоришь как одаренный и превратишься в форменного идиота, тебя отсюда заберут. Затем тебя обнаружат в Боровеске под каким-нибудь забором и доставят в имение твоей опекунши Третьяковой. Она тебя очень любит и не оставит в беде. Будет смотреть на тебя безмозглого и страдать.