В лабораторию я заходила редко, только во время работы. И каждый раз меня охватывал почти детский восторг, потому что здесь повсюду царила магия.

Лаборатория была единственным в доме помещением без окон, и каждый раз, как я входила следом за отцом, под потолком вспыхивали светильники, наполняя пространство ярким белым светом.

Помещение делилось на две части. Основная – просторная, где все четыре стены были окружены встроенными стеллажами со склянками, наполненными неизвестным содержимым, поскольку надписей на них не было. В центре стоял рабочий стол с широкой поверхностью, сделанной из тонкой металлической пластины. Он был высоким, мне – выше пояса. В шаговой доступности находились несколько шкафчиков, соединённых друг с другом задними стенками. В них хранились необходимые для работы инструменты.

Дверь в дальней стене вела в помещение поменьше. Здесь рядом друг с другом стояли два рабочих стола, тоже с металлическими поверхностями, но пониже.

На одном лежал «сосуд», а на втором – заказчица во время процедуры переноса эмбриона. И лишь для этой цели я входила во второе помещение.

Отец говорил, что там необходима стерильность. А я с собой несу много пыли и частичек с улицы.

Я понимала не все объяснения. Например, как я могу нести на себе частички с улицы, если уже два дня не выходила из дома, а платье у меня только из стирки? Но отцу виднее. Я ему никогда не перечила.

Лампы вспыхнули в один миг и ослепили меня. Пришлось зажмуриться на несколько мгновений, пока не привыкнут глаза.

Такой яркий свет необходим в лаборатории, где идёт работа с мельчайшими частицами крови.

Ровно за секунду, как отец обернулся, я сняла с крючка белоснежный матерчатый халат и подала ему. Сама надела такой же, но меньшего размера.

После каждого использования халаты полагалось стирать, отбеливать щёлоком и мыльным корнем, а потом крахмалить. И пока Берси не вернётся, этим буду заниматься я.

Пока надевала свой халат, отец достал склянки с кровью из холодильного шкафчика и поставил на стол рядом с уже приготовленными инструментами. Я задержала дыхание, готовясь не только наблюдать священнодействие, но и участвовать в нём.

Для крови уже были приготовлены три небольших стеклянных блюдца с прямыми высокими бортиками. В два из них отец вылил часть содержимого склянок. Третье стояло пустым, но это ненадолго. Лишь пока он проведёт с кровью заказчиков необходимые магические манипуляции.

Самой магии я ни разу не увидела. Хотя в этот момент и смотрела во все глаза, даже моргать старалась реже, каждый раз надеясь, что вот сейчас точно не пропущу, замечу. И всё равно пропускала.

Отец склонился над блюдцами, по очереди помешивая красные лужицы полой стеклянной трубочкой. И вроде бы больше ничего не делал, не бормотал, не размахивал свободной рукой, но кровь вдруг будто вскипела, поднимаясь вверх пенной шапкой. Из обычной капли превращалась в шипящий, пузырящийся фонтан, заполняя всё блюдце до самого края бортиков.

– Потрясающе! – выдохнула я абсолютно искренне, хотя наблюдала это чудо далеко не в первый раз.

Отец довольно усмехнулся и велел против обыкновения мягко:

– Давай руку.

Я протянула ладонь, дождалась болезненного укола и, наблюдая, как моя кровь капает в третье блюдце, решила, что сейчас самый удачный момент. Отец в хорошем настроении. Я рядом с ним. И мы будем заниматься общим делом ещё несколько минут.

Самое время задать интересующий меня вопрос. А то любопытно ужасно.

– Отец, скажите, почему в этот раз всё по-другому?

– По-другому? – эхом откликнулся он.