– Нет, – ответил за него отец и отвесил недорослю подзатыльник. – Если бы ваша мать не говорила чепухи, то тебе не пришла бы эта глупая мысль в голову.

«Хоть один нормальный мужик здесь оказался», – подумал я о нем. Но тут вошел Овор, лыбясь во весь рот, увидел наш стол и пошутил:

– Всего пара синяков, а какой стол!

Когда я вышел на высокое крыльцо постоялого двора, светило поднялось уже высоко и ласково согревало землю, из которой густо поднималась сплошным зеленым ковром трава, расцвеченная необыкновенно красивыми полевыми цветами. Переполняемый бодростью и хорошим настроением, я свистнул громко и залихватски. Из конюшни вынырнул Вихор, и, кинув ему серебряк, я приказал:

– Выводи коней!

Во двор вошла группа людей в сопровождении вооруженных стражников и направилась в нашу сторону, среди них был красным маркером отмеченный субъект, которого я заприметил из-за его способности «скрыта». Шли они по мою душу с намерением наезда, это было видно по ментальному сканированию (как это у меня получалось, я не знал, но пользовался, как пользуются люди электрическим током, не зная, что это такое).

Среди них был и мой ходячий кошелек – Хряк-лошадник. Увидев меня, он заорал:

– Господин сержант, вон он, разбойник, который меня ограбил и угрожал убить. Держите его.

– Закрой пасть, – лениво сказал коренастый стражник, осмотрел меня, стоящего рядом мечтающего Овора и сплюнул в сторону. Для него мы были никто, и звать нас никак. Худой подросток и старый дед, который глупо улыбался.

– Значит, так, тан, я сержант Уррам, начальник патруля дружины префекта этого округа барона тан Шарду.

Наверное, он хотел произвести впечатление, обозначив свою принадлежность к дружине префекта.

– На вас поступила жалоба, что вы на территории округа совершили произвол. А проще сказать – ограбили добропорядочного торговца. Вон стоят свидетели вашего преступления, – показал он рукой на личностей, стоявших с наглыми ухмылками, среди них был и тот странный субъект, который ловко прятался. – А вот пострадавший, – показал он на Хряка.

– Да, это я пострадавший, – громко подтвердил лошадник и оглянулся, чтобы убедиться, все ли его видят.

Сержант просто посмотрел на Хряка и вновь сплюнул.

– Вам есть что сказать? – без малейшего интереса спросил он.

– Конечно! – с усмешкой глядя на наглого сержанта, сказал я и гаркнул: – Пшел вон!

Меня, майора, пришел нагибать какой-то гребаный сержант! Эти ухари почему-то решили, что могут развести меня, как я развел Хряка.

Сержант остолбенел, вытаращив глаза. Оторопели и свидетели – своим криком я смел ухмылки с их лиц.

– Пошел вон, дурак, – теперь не так громко добавил я.

Десятник побагровел, силясь что-то сказать. Его, того, кто здесь был и царь, и бог, оскорбил какой-то мальчишка. Да что он о себе думает!

– Взять его, – рявкнул он, выходя из себя.

Опомнившиеся солдаты толпой бросились на меня, стоящего на крыльце.

Первого подбежавшего я пропустил мимо себя, немного сдвинувшись в сторону, и когда он оказался за спиной, не оборачиваясь, пнул его ногой в спину, добавив энергии. Теперь процессом подкачки энергии руководила Шиза. Получив ускорение, воин с громким воплем влетел в большой зал. Второго я встретил встречным ударом той же ноги в грудь.

Здесь результат был еще более впечатляющим. Дружинник оторвался от крыльца и словно снаряд, пущенный из катапульты, врезался в бегущих за ним солдат. Разметав их, словно солому, он с воплем врезался в сержанта и вместе с ним полетел дальше, погребя под собой троицу свидетелей.

На ногах остался только стоявший в стороне открывший рот Хряк.