— Больно надо! — ответила безразлично. — Я бы на твои ручки и не попросилась. Вот скажи, Сеня… Сева… Сава… дьявол, точно, Сема! — Плюхнувшись на диван, приземлилась на пустой пакет от сухариков. — Ответь мне, разве я плохо выгляжу? Смотри, попа и грудь на месте, — демонстративно пожамкала стратегические места. В комнате заметно стало тише. — Чего ему не хватало? А?

В ответ Семен пожал плечами.

— Мы были друг у друга первыми, границы стерты, оба экспериментировали с энтузиазмом. Да, сначала многого не знали и не умели. Но в наше время с интернетом это не проблема, — разошлась я не на шутку, допила остатки красного полусладкого и поставила бокал на стеклянную столешницу. — И ведь всегда была с ним откровенной, да и он не отставал: «Не хочешь сверху, давай на колени, буду сзади», — коряво спародировала голос бывшего парня. — И ведь вставала! Ну или: «Натирает? Давай, где детский крем с лисичкой?» — Нащупав пустую упаковку от сухариков, достала ее и бросила на стол рядом с бокалом. — И ведь не останавливались. Хочешь новых ощущений? Да пожалуйста! Только кузнечика сначала помой! Да, сперва не получалось, могла случайно прикусить. Но ощущения-то острые, как и просил! Зато потом научилась! — Обида была настолько сильной, что я не понимала, что говорю и кому. — Знаешь, как больно мне сейчас?! Я все для него делала! А он… Он изменил мне с алкашкой, у которой мать при бабле? — не отрываясь смотрела на Семена, пытаясь найти поддержку и сочувствие. — Забудь, откуда тебе знать, ты же мужику не делал интимный поцелуй. Иди! Давай! И вино забирай! — рассердилась я, поняв, что не найду поддержки. Сто процентов, Семен придерживается мужской солидарности.

— Идиотка! — без злобы обозвал он меня. — Думаешь, из-за одного мужика жизнь остановилась? Их у тебя может еще больше сотни быть за всю дальнейшую жизнь, а может, сразу двое. М? Как тебе вариант? — подмигнул он.

— Да пошел ты! За кого вообще меня принимаешь!? — возмутилась и, соскочив с места, коленками задела кофейный столик. Бутылка тут же упала и окрасила столешницу рубиновым цветом. — За тех двух малолеток, что готовы тебе были отдаться, лишь бы ты прокатил их на своей дорогой тачке?

— Я такого не говорил, — строгим голосом ответил Сэм и сделал шаг навстречу. — И вообще другое имел в виду.

— И что же тогда? Давай, говори начистоту! Скажи, что я страшная, что у меня прыщ на лбу, что я нищая идиотка без будущего! Давай, говори!

— То, что ты идиотка, — это правда, об остальном я даже не думал, даже когда этот прыщ у тебя на самом деле был.

Молча слушала и мимикой пыталась дать понять, чтобы заканчивал поскорее мысль, потому что стоять становится неловко. От излишка алкоголя начались вертолеты.

— Когда мои мысли заходят о тебе… — продолжал он, не замечая моих страдальческих гримас. — Только не думай, что я постоянно о тебе думаю, то единственный вариант, который приходит в голову — это разложить тебя на первой попавшейся поверхности и овладеть так, чтобы ты знала, как это делают настоящие мужчины, а не те кузнечики, которых ты тут оплакиваешь.

От такого поворота событий головокружение мгновенно отпустило и, помахав ручкой, ушло к другому алкашу, возможно, к дяде Вене.

— Что ты сказал? — непонимающе посмотрела на него. Когда вообще он успел такое надумать? Виделись всего-то пару раз! Видимо, Марго не врала, когда говорила, что Семен не может выбрать себе женщину.

— Что слышала, — усмехнулся он уже привычной улыбкой. — Вот, допустим, сейчас я бы с удовольствием стянул с твоей аппетитной задницы джинсы, — сделал пару угрожающих шагов в мою сторону, а я стояла и боялась пошевелиться, иначе просто свалюсь из-за дрожи в коленях.