Тетушка ойкнула и прижала ладони ко рту, навенное, я снова нарушил какие-то правила.

— Айдан…

— Я все сказал, — отрезал я. — Вы вынудили меня на эту свадьбу, но пройдет она по моим правилам. Если не согласны, уходите и больше не возвращайтесь, но Розу я вам не отдам.

Она была умной, моя старшая тетя. Подумала, помолчала минуту, затем кивнула, поднимаясь со своего кресла. Я не провожал ее, лишь слушал удаляющиеся шаги, затем звук мотора автомобиля с парковки перед домом.

Я не чувствовал удовлетворения. Лишь усталость от этой битвы, что затянулась уже на несколько лет, и острое неприятие будущей жены. Она еще ничего не знала, но была тем, из-за кого мне несколько лет не давали покоя, и она в очередной раз перевернет мою жизнь.

— Ради Розы, — напомнил себе я.

Ради Розы я перетерплю и свадьбу, и попытаюсь смириться с навязанной мне женой.

6. Глава 6. Лилия

Отец ждал звонка. Он ждал его весь вечер, затем все утро. Не дождавшись ушел, вернулся вечером, снова — пьяным. Обычно пьяным он становился еще смурнее, чем обычно, но сегодня он лучился счастьем.

— Он позвонил! — радостно провозгласил отец. — Он позвонил мне! Дочка, ты выходишь замуж!

Словно ничего радостнее в нашей жизни не могло произойти, словно он ждал этого момента всю жизнь.

— Ты мог бы просто работать, — разочарованно покачала я головой. — У тебя же не получается делать большие деньги. А нам для жизни не нужно много. Ты мог бы работать, я могла бы пойти на работу…

— Женщины в нашей семье не работали и работать не будут! — горло провозгласил отец.

Сегодня он общался только лишь восклицательными знаками. Прошел мимо меня на кухню, обдав запахом алкоголя, сел за стол.

— Я лучше бы работала.

Сказала тихо, но отец услышал.

— Не позорь меня! Хватит того… — отец замялся, подбирая слова, — что ты девкой родилась. Трех после тебя твоя мать сбросила, не доносив. Все трое мальчики были. Они не выжили, ты выжила. Несправедливо, так хоть не позорь, живи по правилам.

Я проглотила обиду. Подумала о матери, которая беременела раз за разом, на задворках цивилизации, без нормальной медицины. Я этого не знала и не помнила — маленькая была. Наверное эти беременности и подточили ее и без того хрупкое здоровье.

— Отец…

— Хватит! — крикнул он. — Другая бы радовалась, за самого Муратова замуж идет, нет же… разбаловал вконец! А все книги твои, книги!

За каждую книгу мне приходилось сражаться. Отец почти не общался со мной, но то, что я читаю, инспектировал. Как я выпрашивала эти книги, унижалась… ни одна из них не досталась мне просто, каждую я ценила, берегла и не по разу перечитывала.

Отец встал так резко, что опрокинул стул. Открывал все шкафчики на кухне, пока не нашел мусорные пакеты. Прошел в комнату. И принялся складывать в мешки мои бесценные книги, единственных моих друзей одну за другой.

— Пожалуйста!

Получилось три мешка. Я глотала слезы, отец вышел в подъезд, я слышала, как лязгает крышка мусоропровода. Вернулся. Снова за стол сел, даже руки не помыв.

— Накрывай.

Я накрыла. В первую очередь я была послушной дочерью. Голову склонила, чтобы слез не видел, не разозлился еще сильнее. Дождалась, пока доест, убрала все и посуду помыла. Затем ушла к себе.

Для старухи, что воспитывала меня несколько лет величайшим грехом было лежать. Она вдолбила это в меня намертво, на всю жизнь. Кровать была для того, чтобы спать. Утром проснулась, заправила, да так, чтобы не единой морщинки, и потом только переделав все дела ночью можно было лечь. Старуха умерла давно, а я все так же следовала ее правилам.