— Чего вам? — грубо спросил он и я отшатнулась. — Не стойте в дверях, как чужая, право слово, заходите…жёнушка.

Я сделала несколько шагов в кабинет, хотя лучше бы бежала со всех ног. Нельзя доверять пьяным.

— Виски? — спросил Муратов.

— Нет, спасибо.

— Как хотите. Чего вам? — снова повторил он.

Я замялась. Жаловаться человеку в таком состоянии на родственника, пусть и дальнего, не лучшая идея. Но ведь завтра старуха вернется. И послезавтра…

— Я хотела бы поговорить, по поводу Раи. Она…больше не нужна. Я справляюсь со своими обязанностями, Рая только мешает, да и Роза ее боится.

Муратов зубами откупорил бутылку виски, налил себе в бокал и выпил залпом — меня даже передёрнуло.

— Я поговорю с родственниками, — наконец с усилием сказал он, словно ему претила одна только мысль об этом разговоре. — Семья…здорово иметь семью, да?

— Не знаю. Большой и полноценной семьи у меня никогда не было.

— Много потеряли, — хмыкнул Муратов, кивнул на диван. — Садитесь.

Я осторожно переступила с место на место, не зная, как себя вести.

— Я лучше пойду, — осторожно ответила я.

— Садитесь, блять! — рявкнул мой муж.

Я вздрогнула и села на самый краешек дивана, а Муратов навис сверху, обдавая меня запахом алкоголя и табака.

22. Глава 22. Айдан

Вопреки всему она сидела не сжавшись комочком, а выпрямив спину, будто назло, хотя от неё буквально пахло страхом, тонкие флюиды ужаса исходили от неё и растворялись в воздухе, как сигаретный дым. Для меня она сейчас была всем навязанным мне семьей. Что первым браком, что вторым, что выбором жизненного пути. Десятком пунктов, каждый из которых был написан моей усталостью и ненавистью.

И странно было думать, что ее, такую тоненькую мою жену можно было бы переломить одним движением руки. Просто взять за шею и надавить. Кожа на ее шее такая тонкая, что видно узоры вен под ней. На ней красиво расцветут синяки…

А она сидит и смотрит на меня, нет чтобы бежать со всех ног.

— Не боитесь меня? — спрашиваю я вкрадчиво. — Ах да, я же кажусь вам милым и смешным.

И ощутил новый приступ злости. Теперь уже конкретно на нее. За то, что я и правда до нелепого милым с ней был. Какое она имела право менять меня?

— Отвечайте! — потребовал я.

— Я не провоцирую пьяных людей, — ровным голосом ответила она.

Провоцирует, еще как провоцирует. Одним своим присутствием в моей жизни. Тем, что сидит здесь. Тем, что вид ее так степенен — волосы аккуратно убраны, юбка прикрывает колени, блузка застегнута почти до самого горла, которое я так сильно сдавливал в своих мыслях несколько минут назад.

Я наклонился ниже, почти к самому ее лицу. Разглядел несколько веснушек на носу. Она же, эта неожиданно упрямая девица до последнего не опускала взгляда, глядя мне прямо в глаза в глаза, я усмехнулся, и только тогда она его опустила, спрятавшись за шторками густых ресниц.

— Не страшно вам, значит, — прошептал я. — А так?

И дернул ее блузку, одну из тех что только недавно вместе купили, дернул так, что затрещала ткань, а пуговицы посыпались дробно застучав по полу. Недавно такая милая блузка из нежно персиковой тонкой ткани теперь висела неопрятной тряпкой, открывая моему взору все, до самого пупка. Лилия вздрогнула, полушария груди почти полностью скрытые бюстгальтером покрылись мурашками. Смею надеяться — от ужаса.

— Так страшно? — переспросил я.

— Прекратите, пожалуйста, — попросила она.

Морочиться с бокалом было лень, я сделал глоток прямо из бутылки. Теплое, черт. Гадость. Почти такая же гадость, как моя жизнь.

— А вы думали, что замужество это только пироги печь и по магазинам ходить? Нет, быть замужем, это гораздо большее…И как ваш муж, я могу позволить себе все. Например это.