Бен взял фонарь в левую руку, положил правую на висящий на бедре пистолет и зашагал к дому.

– Эй? Есть тут кто-нибудь? Полиция Иглс-Нест.

Он осмотрел входную дверь и обошел вокруг дома, светя в окна. Всё в порядке. Тогда Бен направился к самому большому сараю и стал водить фонарем влево-вправо. Мощный луч разгонял темноту, однако полицейский не видел ничего, кроме забора и кустов. Он дошел до сарая, снова заявил о себе и открыл большую дверь, с удивлением отметив, что она не заперта. Фонарь высветил пустующие стойла, в нос ударил запах сена и скота. Насторожившись, Кули вошел внутрь, высматривая потенциальных преступников.

Снаружи раздался тихий свист. Бен развернулся и бросился назад к двери, быстро заглянув за угол, прежде чем выйти на открытое пространство. Задняя стена постройки слабо озарилась.

Один из сарайчиков подожгли.

– Полиция Иглс-Нест! – прокричал Бен.

До ушей донесся шум мотоцикла. Звук затихал, удаляясь. Бен понял, что поджигатель удирает, и вышел из-за угла оценить масштабы пожара. Сарайчик только что загорелся. Кули почувствовал запах бензина и позвонил в диспетчерскую – вызвать еще полицейских и пожарных. Рядом с горящим сарайчиком он заметил поливочный бак и бросился к нему, чтобы отсоединить шланг и попытаться потушить огонь до прибытия подкрепления.

Что-то просвистело возле лица, щеку задел порыв ветра. Следом донесся хлопок выстрела.

Кули упал на землю и выключил фонарь.

Он выстрелил в меня!

В памяти вспыхнула картина: тела шерифов, погибших на пожаре прошлой ночью. Хвала небесам, что преступник промахнулся. Перед мысленным взором Бена возникло лицо жены, и он чуть не заплакал от облегчения, что перед отъездом успел признаться ей в любви.

Никогда не знаешь, ждет ли тебя за порогом смерть.

Он снова позвонил в диспетчерскую и предупредил, что неподалеку находится вооруженный преступник. Бен узнал голос Дениз, но теперь не стал флиртовать. Та отреагировала быстро и профессионально, и это его успокоило.

– Бен, ты в порядке? – спросила диспетчер, передав дальше поступившую информацию.

– В порядке, если не считать, что нижнее белье придется сменить.

– Лежи, не поднимайся.

На этом разговор закончился.

Кули перекатился поближе к баку с водой и пополз вокруг него, чтобы между ним и стрелявшим возникла хоть какая-то преграда и чтобы его не было видно в пламени пожара. Дыхание стало прерывистым, колени заныли от ползания по холодной земле. Вдали снова зашумел двигатель. Полицейский и не заметил, как тот стих перед выстрелом.

В меня стреляли с такого расстояния?

Он уехал?

Бену не хотелось поднимать голову, чтобы выяснить это. Он выругался, радуясь, что жена его не слышит: теперь ясно, что его верный фонарь послужил для стрелка маяком. Кули полз в кромешной темноте вокруг бака, пока рука не коснулась чего-то теплого и твердого.

Он отдернул руку и напряг зрение. Мрак был слишком густым.

Что-то живое.

Человек.

Сердце грозило выскочить из груди. Бен вдавил фонарь в землю и включил. Поливочный бак слабо осветился.

На него уставились ничего не видящие глаза.

Мертв.

Грузный мужчина с густой бородой. Незнакомый.

И, судя по крови, медленно сочившейся из продолговатой раны на шее, убит совсем недавно.

Мерси спала как убитая. Открыла глаза, только когда Трумэн поцеловал ее в лоб. Он был уже одет, под глазами круги. Мерси заморгала.

Почему я не услышала, как он встал?

– Сколько сейчас? – Она сощурилась на часы.

– Почти пять. Ночью кто-то стрелял в Бена.

Его мрачный тон помог ей проснуться быстрее.

– С ним всё в порядке? Что произошло? – Килпатрик села и замотала головой, стряхивая сон.