В маленьком кабинете Фионы были красные лаковые стены и кресла в стиле Людовика Пятнадцатого, обитые шкурами зебры. На полу лежал тонкий ковер, а стену украшал портрет Фионы Монаган кисти известного современного живописца. Во всем доме не чувствовалось мужского присутствия.

– Я рада, что вам понравился мой дом, – сказала Фиона, когда они спускались по лестнице в гостиную. – Я сама его очень люблю.

Внизу они сразу же наткнулись на улыбающегося Эдриена.

– Фиона решила устроить вам экскурсию? – с ухмылкой спросил он.

– Я представила Джона сэру Уинстону, – объяснила Фиона.

В этот момент Джамал ударил в тибетский гонг, приглашая всех за стол. Все вокруг Фионы было причудливым и экзотичным – от этого голого по пояс пакистанца, бьющего в гонг, до гостей на вечеринке. Впрочем, и дом, и даже собака – все было необычным. И сама Фиона была необычной и непредсказуемой, и, похоже, этой женщине нравилось быть именно такой. Но, как ни странно, это нравилось и Джону! Ему понадобилось всего несколько дней после их знакомства, чтобы понять: Фиона Монаган – самая потрясающая, волнующая, необыкновенная женщина из всех, кого ему доводилось знать в своей жизни. Эдриен, одобрительно смотревший на Фиону, похоже, был того же мнения. Впрочем, это было мнение большинства ее знакомых.

– И каковы впечатления от встречи? – серьезно поинтересовался Эдриен. Он нравился Джону. Редактор казался довольно эксцентричной творческой личностью, но из немногих разговоров по делу Джон успел сделать вывод, что перед ним очень умный и интересный человек, несмотря на то, что носит обувь самых немыслимых цветов.

– Разумеется, его сочли неотразимым, – заявила Фиона, улыбаясь Джону.

– Я не о Джоне, – рассмеялся в ответ Эдриен. – Само собой, Джон счел неотразимым твоего пса. Джон слишком хорошо воспитан, чтобы честно сказать тебе, что только что он видел избалованное старое животное, от которого к тому же разит псиной. Поэтому я сразу спросил, что подумал о Джоне сэр Уинстон? Одобрил нового знакомого?

– Не думаю, что сумел произвести на него какое бы то ни было впечатление, – с улыбкой признался Джон. – Если честно, все время аудиенции его сиятельство изволили проспать.

– Это хороший знак, – кивнул одобрительно Эдриен и направился к столу, на котором стояли в гигантских терракотовых мисках четыре вида пасты, три вида салатов и чесночный хлеб. Ароматы были потрясающие. Когда Джон и Фиона добрались до накрытого на веранде стола, аппетитно пахнущих кусочков хлеба почти не осталось. Джон взял одну из гардений, которыми Джамал украсил стол, и воткнул цветок в косу Фионы.

– Спасибо, что пригласили меня, – сказал он. – Мне у вас очень нравится.

Джон чувствовал себя сегодня человеком, попавшим в волшебную страну. Впрочем, так и было. Он попал сегодня в мир Фионы. В мир, где над всем царила волшебная красавица-принцесса, знавшая тайны чудесных заклятий, которые превращали всех кругом в ее друзей. Голова его кружилась от восхищения, от упоения ее близостью. Самое интересное, что то же самое, вопреки здравому смыслу, испытывала и Фиона. Ей вовсе не хотелось ничего подобного. Но она все яснее чувствовала: ее неодолимо тянет к этому мужчине, с которым она едва знакома. Они ели, сидя рядом на небольшой чугунной скамеечке в саду, и беседовали как старые друзья. А Эдриен продолжал внимательно наблюдать за ними из гостиной. Этот человек отлично знал Фиону и понимал, что она находится сейчас в смятении чувств. То же самое легко можно было сказать и про Джона Андерсона, хотя его-то Эдриен совсем не знал. Джон был явно очарован Фионой. «А разве могло быть иначе?» – сказал Эдриен оказавшемуся рядом знакомому фотографу, который поделился с ним теми же самыми мыслями. Эдриен отметил также, что Фиона и Джон – красивая пара совершенно не похожих друг на друга людей. Оба – и редактор, и фотограф – отлично знали, что Фиона уже два года живет одна. Что ж, если Джон Андерсон – тот, кого она ждала все это время, можно только порадоваться за Фиону. Пока что она ничего не говорила Эдриену, но он не сомневался, что скоро скажет – если вообще есть о чем говорить. Эдриен понимал, что в ближайшее время им часто придется встречаться с Джоном Андерсоном. Тем лучше для Фионы, если она хочет именно этого мужчину – неважно, зачем и насколько. Все друзья знали, что «жить долго и счастливо, пока смерть не разлучит нас» не входит в планы Фионы Монаган. Но год-два постоянных отношений наверняка пойдут ей на пользу.