Поставим на его помощника, которого я видела на Коралловом острове, но причин для уверенности у меня нет.

– Что же… – Мама явно закончила и взглядом передала мне очередь действовать.

– Госпожа, я не лгу про больного ребенка! Вы можете проверить.

– Зачем проверять? – хмыкнула я. – Я и так знаю, что, пока ты праздно порхаешь в поисках удовольствий и легких денег, на лечение малыша, едва сводя концы с концами, зарабатывает твой муж.

Крыска побелела. Моя осведомленность впечатлила ее до полуобморочного состояния, причем не притворного. Я же, не тратя на мерзавку больше слов и времени, подошла и перевернула ее через подлокотник.

– Что вы делаете? – заверещала она.

Мама тоже удивилась, но вмешиваться не стала, и я спокойно задрала мерзавке подол платья, открывая панталоны с кокетливым кружевом, популярным у содержанок.

Объяснять сразу я не собиралась.

– Чем ты думала, выступая против боевых магов, дорогуша? – хмыкнула я, спуская панталоны.

Девица пискнула.

Кажется, я не на шутку ее напугала, а еще страшнее девочке стало, когда я ощутимо ткнула в обнаженную кожу пальцем. Нет, преднамеренно боли я не причиняла, и мое касание было неприятным, но не болезненным, в этом я уверена, хотя оставить гадине синяк мне не жаль. От моей руки потекла сила, на коже мошенницы начал проступать узор плетения.

Мама хмыкнула и заинтересованно склонилась, «читая», и я чуть не сбилась. Экзамены в академии? Чепуха! Вот настоящий экзамен. Мама, словно почувствовав, как я напряглась, отступила на шаг, но не ушла и «читать» не перестала.

Я управилась за четверть часа и, убрав руку, вернула панталоны на место.

– Выдыхай, – хмыкнула я крыске.

– Неплохо, дочь. Я бы точнее и, главное, результативнее не сделала.

Это было лучшее, что я могла услышать.

Я вскинулась, на мгновение даже про мерзавку забыла, но усилием воли заставила себя не растекаться сладким киселем. Мое плетение мы обсудим наедине или при папе с дядей, а пока надо с крыской закончить:

– Ты поняла или объяснить, что я сделала?

Она отчаянно закусила губу.

– Лучше бы тебе понять, – по-доброму улыбнулась мама.

Крыска промямлила неуверенно:

– Г-госпожа… Вы заколдовали?

– Я тебя заклеймила фамильным знаком. – Немного дезинформации для врага – это не бессовестное вранье, а стратегический ход. – Теперь ты, маленькая лживая дрянь, принадлежишь роду Тейл с потрохами. Тебе придется выполнять приказы не столько за вознаграждение, сколько для того, чтобы остаться в живых. Поняла?

– Госпожа! – Глаза мерзавки расширились от ужаса.

– А не будешь слушаться… – Немного силы, пропущенной сквозь машические линии, которые уже стали невидимыми на коже актриски, и она непритворно взвизгнула – место приложения магии ей припекло, словно крапивой.

– Вот именно. И это я всего слегка недовольна. Теперь, если ты будешь лгать нам или же попытаешься предать, боль станет сначала сильнее, потом и вовсе невыносимой, а потом прожжет тебя насквозь от клейма до головы.

– Гос… госпожа… – Девица уже непритворно рыдала. А я удивлялась сама себе, потому что смотрела на ее слезы совершенно спокойно. Мне ее ни капли не было жалко. Тем более что убить ее на расстоянии, как пообещала, я все же не могу. Зато могу слегка припечь, чтобы напугать, а еще – буду слышать все, что эта лживая дрянь скажет нашим врагам.

И направление отслеживать смогу.

Я не стала ограничиваться только лишь плетением, повесила на крыску «щупальца осьминога». В будущем, возможно, повезет перекинуть их на кого-то интересного. Жаль только, что Эдвин может догадаться пустить очищающую волну, ведь он уже понял, насколько я серьезный противник. Вот тогда и пригодится печать на актрисе – будет подслушивать по указке.