«Я прошу Вас лично связаться с господином Молотовым и передать ему следующее:… События последнего периода, кажется, показали, что разница в мировоззрениях не препятствует деловым отношениям двух государств и установлению нового и дружественного сотрудничества. Период противостояния во внешней политике может закончиться раз и навсегда; дорога в новое будущее открыта обеим странам… Интересы Германии и СССР нигде не сталкиваются…. В столкновениях нет естественной потребности… У Германии нет агрессивных намерений в отношении СССР…. Между Балтийским и Чёрным морями не существует вопросов, которые не могли бы быть урегулированы к полному удовлетворению обоих государств. Среди этих вопросов есть и такие, которые связаны с Балтийским морем, Прибалтикой, Польшей, юго-восточным районом и т. д. В подобных вопросах политическое сотрудничество между двумя странами может иметь только положительный результат. То же самое относится к германской и советской экономике, сотрудничество которых может расширяться в любом направлении… Имперское правительство и советское правительство должны на основании всего своего опыта считаться с тем фактом, что капиталистические демократии Запада являются неумолимыми врагами как национал-социалистической Германии, так и Советского Союза… Кризис в германо-польских отношениях… делает желательным скорейшее выяснение германо-русских отношений. В противном случае… оба правительства лишатся возможности… совместно разрешить территориальные вопросы, связанные с Восточной Европой… Насколько нам известно, советское правительство также желает внести ясность в германо-советские отношения…. Риббентроп готов прибыть в Москву с краткосрочным визитом, чтобы от имени фюрера изложить взгляды фюрера господину Сталину… Условием моего визита являются широкие переговоры со Сталиным».

15 августа в 8 часов вечера Шуленбург встретился с Молотовым и передал содержание телеграммы Риббентропа. Молотов, по словам Шуленбурга, «довольно неожиданно… оказался угодлив и откровенен» и высказал пожелание о заключении пакта о ненападении. И всё-таки советское правительство, которое всё ещё надеялось выторговать Польшу в переговорах с англичанами и французами, предпочитало не торопиться, что никак не устраивало Германию. 18 августа Риббентроп послал Шуленбургу новую телеграмму:

«Немедленно передайте Молотову, что германо-польские отношения изо дня в день становятся всё более острыми…. что в любой день могут произойти столкновения, которые сделают неизбежным начало военных действий…Мы полностью согласны с идеей о заключении пакта о ненападении…» Теперь, однако, советское правительство требовало ещё и одновременного подписания «специального (то есть секретного – Ю.Ф.) протокола по внешнеполитическим вопросам».

20 августа Гитлер дал на это согласие, оговорив, что Риббентроп должен прибыть в Москву не позднее 2 3 августа. 21 августа эту дату, со своей стороны, утвердил Сталин.

Во время первой трёхчасовой встречи Риббентропа со Сталиным был в целом обсуждён вопрос о подписании «секретного протокола о взаимном разграничении сфер влияния во всей восточной зоне» Европы. В результате этих переговоров в тот же день был заключён известный пакт о ненападении и секретный протокол. В протоколе указывалось:

«…Нижеподписавшиеся представители обеих Сторон обсудили в строго конфиденциальных беседах вопрос о разграничении сфер влияния в Восточной Европе. Эти беседы привели к соглашению в следующем:

В случае территориальных и политических преобразований в областях, принадлежащих прибалтийским государствам (Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве), северная граница Литвы будет являться чертой, разделяющей сферы влияния Германии и СССР…