Выгружаем оборотня. И снова водитель выручил — помог дотащить волка до лифта. Благодарю мирового таксиста, и двери лифта схлопываются. На восьмой этаж приезжаем без приключений в чужих мирах. Очень замечательно!

— Сиди здесь, — усаживаю Ража на ступеньку. — Никуда не уходи.

— А ты другая… — он еле ворочает хмельным языком. — Хорошая. Мне бы такую ис-с… — не может выговорить. — Ис-с-и-и…

— Истинную, — заканчиваю за волка.

— Да! — поднимает вверх указательный палец.

Будем считать это комплиментом. Спасибо.

Открываю дверь ключом, заглядываю в квартиру. Тихо. И темно.

— Люб?!

Сестра не отвечает.

Проверяю в спальне — пусто. Нет Любы дома, можно выдохнуть.

***

Открываю глаза и ни хрена не понимаю. Почему я в комнате лапы? В баре же пил с проституткой. По всем канонам, я должен был проснуться у себя дома и не один.

Ля-я, моя голова… Зажмуриваюсь, терплю боль. Жёсткое похмелье от этой гномьей настойки. Больше ни в жизнь!

Сажусь на кровати, кручу башкой. На тумбочке бутылка минералки, мои сапоги в углу стоят. Очень интересно, но ни хрена не понятно.

Напрягаю гудящий котелок и вспоминаю подробности гулянки. Сначала всё шло по плану. Почти. Я доводил себя до кондиции, но чем сильнее хмелел, тем больше думал о девочке-лапочке. Выцелил одну из трёх шлюх, посадил к себе за стол, пообещав снять её на всю ночь, и присел на уши. Всю душу излил, а легче не стало. Даря перед глазами стояла как живая. Оказалось, не казалось. На хрен она в гномий бар пришла?..

Присасываюсь к бутылке с минеральной водой и выпиваю всё. Мутит. Сижу жду, когда отпустит. Валить отсюда надо. Близость лапочки ощущается остро и отзывается в потрепанном алкоголем организме диким желанием трахаться.

Прислушиваюсь: в кухне шумит вода, на плите что-то булькает. Еда какая-то. Но я чувствую только аромат девочки. Ещё немного — и крыша уедет. Всё, сваливаю.

Встаю с кровати, беру сапоги и крадусь в прихожую. Стою на коврике, натягиваю сапог на ногу.

— Уже уходишь?

— Ёлки… — непроизвольно вырывается у меня.

Оборачиваюсь. Стоит. Шортики на ней короткие, как заячий хвост. В былые времена бабы трусы скромнее носили, чем эти шорты. Маечка не маечка — еле сиськи прикрывает. И на хрена, спрашивается, она вообще нужна? Ткань прозрачная, а белья на лапочке нет. Она вообще соображает, в чём и к кому вышла?!

— Ты всего пару часов поспал, — заметив мой похотливый взгляд, девчонка инстинктивно прикрывает ладошкой грудь, — не протрезвел ещё, наверное, — улыбается смущённо.

Да, я бухой вхламину! Только не от алкоголя.

Инстинкты берут верх над рассудком — хватаю лапу и прижимаю к входной двери. Дышу — рычу, кровь кипит, в штанах пожар. Допрыгалась.

— Ты не понимаешь, что тебе хана, лапа? — хриплю в сладкие губки.

— А может… — осторожно кладёт ладони мне на плечи. — Может, я этого хочу? — хлопает пушистыми ресницами и закрывает глаза.

Этого?! Этого — это чего?!

Развернуть дурочку наивную, нагнуть раком и засадить член ей по самое не могу. Драть, драть, драть её! Намотать шёлковые волосы на кулак и иметь, как хочу. А хочу я дохрена. И ещё больше. А она этого хочет? Уверена?

Нервы на пределе, в башке звон:

— Дурочка человечка, — сжимаю девичьи скулы пальцами, чтобы чухнула.

Дарина распахивает глаза, а кокетство куда-то делось. Она смотрит на меня испуганно. Всё верно. Меня надо бояться. Ей — точно надо.

— Я не дурочка, — пытается отпихнуть мою руку.

— А я стрельнутый на всю башку, понимаешь?! — крепче сжимаю пальцы. — Буду драть тебя во все щели! Просто драть! Трахать без чувств, без поцелуев, без обязательств! Трахать и уходить к другим бабам за тем же самым, зачем прихожу к тебе! И так раз за разом, пока ты не пошлёшь меня подальше! — сильнее впечатываю жертву в дверь. — Я больше никогда не смогу полюбить! Я сдох!