– Да, это так. И именно поэтому мы сильнее! Честью, верностью Божьим заветам! Кроме того, галлийцы все же могут выяснить личность Маэстро и выйти на семью. Нельзя допустить, чтобы от семьи они пришли к нам. Это правила игры. Виконт сам их соблюдал – за это ему и платили. Ну и за результаты, конечно. Поэтому прервите все связи – ни одна ниточка не должна протянуться сюда.

– Как прикажете, ваша светлость.

И дальнейшая жизнь покатилась по накатанной, в строгом соответствии с Уставом Академии и расписанием занятий. Учеба, зимняя сессия, рождественские каникулы, опять учеба. По выходным жесткие тренировки с Гримо и изредка – поездки на заработки в Нант. А что – я там в фавориты выбился, народ на мои выступления стал специально приходить. Соответственно и гонорары получал солидные – порядка пятидесяти экю в день, и это после оплаты услуг врача. А как же – я дрался с самыми сильными бойцами и по морде, ребрам и другим частям тела получал за милую душу. И все это надо было лечить экстренно, чтобы в Академию возвращаться аккуратным, чистым, с целыми зубами, максимум сильно уставшим – типа любовница укатала.

И только одна отдушина – юная виконтесса Сусанна де Ри. Я и сказки ей рассказывал, и на конные прогулки с ней ездил. Мы даже с ней мелодии подбирали – я напевал, она раскладывала по нотам. В основном песни, которые когда-то мои дочери любили. Стихи я переводил, нагло выдавая за свои. А что вы хотите, у меня о жене, детях, родителях и друзьях всей памяти осталось – песни да стихи. Только их я смог взять с собой. Все-таки душа по детям скучала до боли – был бы жив в своем мире – сейчас внуков бы нянчил. Наверное, я был бы хорошим дедом…

Хитом этого увлечения стало «На сопках Маньчжурии». И странно было здесь, в средневековом галлийском замке, слышать клавесин, играющий этот старинный русский вальс.

С самим виконтом поболтать удавалось редко – не по чину ему с курсантом якшаться. Хотя три раза набрались мы от души – на двадцатое декабря, девятое мая и разок без повода – просто под настроение.

Народ в замке от этих нарушений субординации прибалдел, но тихо. Видимо, все решили, что нас та история с убийством сблизила. И то сказать – де Ри с моей помощью избежал не просто неприятностей – краха всей карьеры.

Ну и информацию о графстве Амьен я понемногу собрал. Оказывается, здесь это фактически фронтир, граничащий на востоке с кастильской Фландрией. А поскольку через Амьен проходит кратчайший путь между Парижем и Кале – крупнейшим портом, только недавно отвоеванным у Островной империи и до сих пор являющимся объектом ее притязаний, графство имеет стратегическое значение для страны.

На Амьен, в свою очередь, точит зубы Кастилия. Если бы кастильцам удалось его захватить – золото за проезд через графство к ним рекой бы полилось. А так эта река льется в казну короля Галлии и графа Амьенского в пропорции шестьдесят на сорок. Правда, часть этих доходов, и немаленькая, у обоих уходит на оборону. Граф за свой счет содержит городской гарнизон – амьенский полк, входящий в состав пикардийского корпуса, и поддерживает боеспособность крепости и городских укреплений. Так что корона на его владения не претендует – свою долю казна и так получает, а все проблемы с кастильцами переложены на графа, являющегося прямым вассалом Его Величества и его же не очень дальним родственником.

В таких условиях предложение графом дружбы будущему выпускнику Академии одновременно являлось и приглашением на службу, а наша служба стоила дорого. Мало нас – всего двадцать – двадцать пять человек в год Клиссон выпускает, да из них треть сразу в придворные идет. А за остальными открыта настоящая охота и не только галлийских вербовщиков. Где только выпускники ни служат. Говорят, кого-то и на Русь занесло, но это скорее легенда – нечего нам пока там делать. В нашем мире на Руси в это время только-только Смута закончилась, Михаил Романов на царство сел. Что здесь – толком не знаю, но им явно сейчас не время галлийских военных разведчиков на службу звать.