Бронштейн молча смотрел на меня. В его глазах отражалась борьба множества противоречивых чувств, и ни одно из них не могло взять вверх. Наконец, все так же молча, министр нажал на пиктограмму в углу экрана своего планшета и приложил палец к датчику ДНК-кода. Планшет тихо тренькнул, извещая своего владельца об открытии защищенного канала связи.

– Добрый день, господин министр, – услышал я голос Тобольского, – надеюсь, вы не с плохими новостями?

– Даже и не знаю, господин президент, – неопределенно ответил Бронштейн, – мне поступил рапорт от контр-адмирала Лаврова. Сам он тоже здесь, сидит напротив меня в моем кабинете. Я бы хотел попросить вас о встрече, вопрос сложный и не терпит отлагательства.

– И сами вы решить его по каким-то причинам не можете, – устало усмехнулся Тобольский.

– Боюсь, это уже не мой уровень, господин верховный главнокомандующий, – твердо ответил Бронштейн.

Подполковник Андре Мбиа со своими людьми так и не вернулся в сто пятую пехотную дивизию. Теперь он служил в моем департаменте, отвечая за испытания всей наземной боевой техники, имеющей отношение к разведке. Аналогичная судьба постигла и капитана первого ранга Юн Гао, но на нем лежала ответственность за разведку космическую. Сейчас оба разведчика стояли рядом со мной в командном посту крейсера Москва и пытались рассмотреть хоть что-то на тактической проекции.

Наши сканеры молчали, хотя по моим представлениям уже несколько минут как должны были засечь движущийся встречным курсом корабль-разведчик. Но не происходило ровным счетом ничего. Лишь спустя еще пару минут оператор контроля пространства неуверенно сообщил о слабом сигнале, слегка выделяющемся на фоне естественных шумов.

Разведчика мы уверенно засекли только тогда, когда он подошел к нам так близко, что, казалось, его можно уже рассмотреть невооруженным глазом, а ведь крейсер Москва был оснащен лучшими сканерами из последней усовершенствованной серии, но все же именно серийными образцами. А над кораблем-разведчиком Джефф со своими ребятами работал индивидуально, вылизывая и подгоняя комплексы РЭБ до такой точности настройки, о которой ни одно серийное изделие не могло и мечтать.

– Принимайте корабль, капитан первого ранга, – обратился я к Юн Гао, – вам первому выпала честь стать командиром гибридного корабля-разведчика со смешанным экипажем. Сейчас, господа офицеры, я познакомлю вас с командой.

– Это… мой корабль? – обычно невозмутимый китаец выглядел потрясенным. Он долго молча стоял перед проекционным экраном, на котором сменялись виды с разных ракурсов на результат совместных трудов инженеров Джеффа и ящеров Лит-ты. Две трети небольшого корабля имели вполне привычные очертания среднего разведчика, но если в носовой части отличия от стандартного образца были едва заметны, то ближе к корме изменения нарастали. Гладкая матовая броня сменялась бугристыми панцирными плитами, срощенными со сделанными людьми броневыми листами в единое целое. Почти вся корма, кроме маршевого двигателя волне человеческой конструкции, была выращена рептилиями и раздражала привычный к гладким поверхностям глаз флотского офицера буграми и неровностями, характерными для кораблей ящеров.

– Госсподин контрр-адмирралсс, – услышал я голос за своей спиной и развернулся к вошедшему в командный пост ящеру, – инжженерр Дирр-го пррибыл для прредставления командирру коррабля.

Я стоял чуть в стороне, смотрел на Юн Гао, и с трудом сдерживал смех. Однажды я уже видел китайца в таком состоянии, это было при нашей первой встрече перед рейдом на астероид в системе Глизе-338.