– А что касается этого факта, о котором вы говорите, – продолжал он, – я думаю, что это одно из тех магнетических явлений, над которыми сейчас светила науки работают в Нанси.

Он еще что-то хотел сказать, но Павлов прервал его, сказав:

– Ну, черт с ними, со всякими чертопоклонниками, дать им всем по полбутылке водки, и тогда никакая черта их не задержит. И потому выпьем за здоровье Исакова!

Исаков был владельцем местного водочного завода.

Эти разговоры не только не успокоили моих мыслей, а наоборот, уйдя от Павлова, я стал еще больше думать об этом, к тому же мне стали приходить в голову сомнения относительно людей, с которыми я до того считался как с образованными.

На другой день утром я случайно встретился с главным врачом 39-й дивизии – доктором Ивановым, который был приглашен к больному соседу армянину, а меня попросили прийти перевести, что скажет доктор.

Доктор Иванов пользовался большой популярностью среди горожан, имел очень большую практику, и я его знал хорошо, так как он часто бывал у дяди.

И вот, после визита к больному, я у него спросил:

– Ваше Превосходительство, – он имел генеральский чин, – будьте добры, объясните мне, почему езид не может выйти из круга?

– А…это вы относительно чертопоклонников? – спросил он. – Это просто истерия.

– Истерия? – переспросил я его.

– Да, истерия.

Потом он понес что-то очень длинное, но из всего того, что он говорил, я понял только то, что истерия есть истерия. Это я и сам знал, так как в библиотеке при Карском военном госпитале не осталось ни одной не прочитанной мной книги по невропатологии и психологии; я их очень внимательно читал, чуть ли не изучая каждую строчку, из-за сильного желания объяснить себе через эти отрасли науки вопрос о столоверчении, и потому я очень хорошо уже понимал, что истерия есть истерия; но мне хотелось узнать кое-что большее.

Чем больше я понимал трудность найти ответ, тем больше меня сосал червяк любознательности. Я несколько дней ходил сам не свой, ничего не хотел делать; я думал и думал об одном: что есть правда? – то ли, что в книгах написано и чему меня учителя учили, или те факты, на которые я все наталкиваюсь?

Скоро случился еще факт, который меня уже окончательно сбил с толку.

На пятый или шестой день после случая с езидом я шел утром к фонтану умываться – там было принято по утрам ходить умываться родниковой водой – и вижу, стоит на углу кучка женщин, о чем-то горячо разговаривающих. Я подошел ближе и узнал следующее:

В эту ночь в татарскую слободку явился «горнах». Этим именем там в народе называли злого духа, который пользуется телами недавно умерших людей и является в их образе, чтобы делать людям, особенно бывшим врагам умершего, всякие пакости.

На этот раз один из таких духов явился в теле вчера похороненного татарина, сына Марьяма-бачи.

О смерти и похоронах этого человека я знал, так как их дом был рядом со старым домом моего отца, где наша семья жила до переезда в Карс и куда вчера я ходил получать квартирную плату с жильцов; зайдя также к некоторым соседним татарам, я как раз видел, как уносили тело покойника.

Я его знавал очень хорошо, он даже бывал у нас в доме; это был молодой человек, только недавно поступивший в полицейские стражники.

Несколько дней тому назад во время джигитовки он слетел с лошади, и, как говорили, у него сделался заворот кишок, и хотя какой-то военный доктор, кажется по фамилии Кульчебский, влил в него чайный стакан ртути для выправления кишок, все же бедняк умер, и его по татарскому обычаю, недолго дожидаясь поскорее похоронили. И вот, якобы злой дух вселился в его тело и хотел притащить его к нему домой, но кто-то, случайно увидя это, поднял тревогу, ударил в набат, и добрые соседи, чтобы не допустить злого духа наделать больших бед, скорее зарезали его, а тело опять унесли на кладбище.