На несколько секунд я впала в ступор, и только когда Максим Максимович поднял вторую руку, чтобы обнять меня, вырвалась, вскочила.

Я не подыскивала выражений, я выпалила первое, сорвавшееся с языка:

– Старый развратник!

Максим Максимович всхлипнул, закрыл лицо руками и выбежал из кухни.

Открылась входная дверь, пришел муж. Он заглянул на кухню:

– Привет! Я голодный как волк. Накормишь?

Не чмокнул дежурно в щечку, пошел переодеваться, мыть руки.

Когда Виктор снова вошел на кухню, я еще не пришла в себя. Стояла истуканом, не могла поверить в случившееся. Может, оно мне приснилось?

Виктор со ставшей в последнее время привычной иронией спросил:

– Эй, ты чего застыла? Бизнес не клеится? А поесть усталому труженику? Папа спит?

– Папа… твой папа сейчас… ко мне, со мной… хотел…

– Замолчи! – переменился в лице Виктор.

– Он говорил… целовал… Это ужас!

И тут мой муж размахнулся и ударил меня по лицу. Я полетела в сторону двери и упала на пол. Мне было больно, жутко, страшно. Я на четвереньках поползла в коридор, с трудом поднялась. У меня провалилась земля под ногами, мне не на что было опереться в жизни. Если муж меня бьет, значит, я лечу в преисподнюю. Я стремилась удержаться на поверхности, помчалась в комнату Максима Максимовича, распахнула дверь.

Закричала:

– Он бьет меня! Бьет! Скажите ему, что вы сами, сами!

Максим Максимович сидел на кровати, закрыв ладонями лицо, раскачивался и стонал.

Сзади, за плечи, меня схватили руки Виктора. Руки, которые столько раз ласкали меня, дарили божественное наслаждение, которые я любила до спазма в горле. Теперь они стали грубыми клешнями жестокого чужака.

Виктор вытолкнул меня в другую комнату.

– Убирайся! – велел он. – Убирайся отсюда и никогда больше не появляйся!

– Я не виновата…

– Пошла вон, я сказал!

Схватив сумочку, я выскочила на улицу, поймала такси, примчалась к девочкам в общежитие. Вахтерша пропустила меня со словами: «Я ж говорила!»

Потом я сняла однокомнатную квартиру. Могла себе позволить, я хорошо зарабатывала.

После женитьбы мое имя стали часто употреблять с ненавистным мне ударением – Виктóр, потому что жену зовут Виктория. Есть замечательный американский фильм с Джули Эндрюс и Джеймсом Гарнером в главных ролях «Виктóр и Виктория». Моя жена несколько похожа на Джули Эндрюс в молодости, в ней тоже бездна обаяния. У меня с красавчиком Гарнером нет ничего общего, хотя и я симпатяга, каких поискать.

Смазливость была моим проклятьем с детства. Родители рассказывали, что, заглядывая в коляску, знакомые умилялись – ангел! Я подрос, и меня часто принимали за хорошенькую девочку с белыми кудряшками. Лет с восьми я стал требовать, чтобы меня стригли налысо. Уступил просьбам мамы – на голове у меня оставляли маленькую челку.

Однажды мы столкнулись на улице с бывшей соседкой, не виделись лет пять. Моя прическа «почти под нолик» ее не смутила. Женщина всплеснула руками:

– Такой же хорошенький! А малышом был вообще похож на маленького Ленина.

Мне захотелось пнуть эту тетку ногой или укусить за руку. Мама отлично поняла мое настроение и быстро распрощалась с ней.

– Расскажу тебе одну историю, – говорила мама по дороге. – Когда я училась в первом классе, нас должны были принять в октябрята. Это было большое и волнительное событие, потому что на груди, на школьном фартуке, засияет звездочка с портретом Ильича. Готовились мы ответственно: читали рассказы про детство вождя, учили стихи, ему посвященные, и так далее. И вот однажды, когда мы после уроков репетировали предстоящие выступления на торжественной линейке, в класс заглянула нянечка – так раньше называли в школе уборщиц – и сообщает (представь!): «Там пришел дедушка Ленин». Мы оторопели, потом возликовали и гурьбой бросились из класса. Но в коридоре стоял обыкновенный дядечка, совершенно не похожий на вождя. Девочка, которую звали Леной, воскликнула: «Это же просто мой дедушка!»