И он отпил едва теплого кофе.

– То есть я хочу сказать, что мы ушли в подполье.

Волш медленно опустил вилку на тарелку:

– То есть ты хочешь сказать, что вы не станете оказывать никакого сопротивления?

– Черт, ты о чем? Какое сопротивление? Это чистое самоубийство! – И Карл настороженно посмотрел по сторонам. – А теперь слушайте. Я теперь полностью соответствую всем пунктам поправки Хорни, ко мне не придерешься. Если сюда сунет нос полиция, вы держите язык за зубами. Поправка дает право на публичное отречение от заблуждений – именно это мы и сделали. Теперь мы чисты, и нас не посмеют тронуть. Но лучше вообще ничего не говорить.

И он вытащил маленькую голубую карточку.

– Вот, пуристский партбилет. Согласно документу, я уже давно вступил в партию. Мы готовились и к такому варианту.

– О, Карл! – восторженно вскрикнула Бетти. – Я так рада! Ты сейчас выглядишь… просто замечательно!

Волш молчал.

– А что такое? – начала сердиться Бетти. – Разве ты не этого хотел? Ты же не хотел, чтобы они дрались и поубивали друг друга! – Она перешла на пронзительный крик. – Ты вечно всем недоволен! Ты этого хотел? Хотел! И что? Ты опять недоволен! Что тебе еще нужно, а, Дон?!

И тут на нижнем этаже комплекса послышался шум. Карл сел очень прямо, и с лица его сошел всякий цвет. Если бы не операция, он бы вспотел.

– Это полиция по делам соответствия, – выдавил он. – Просто сидите спокойно. Они пройдут с обходом и уйдут.

– О боже, – прошептала Бетти. – Я очень надеюсь, что они ничего не поломают. Может, мне в душ сходить?

– Просто сиди тихо, – прохрипел Карл. – Не надо давать им поводов для подозрений…

Дверь открылась. На пороге стоял Джимми – он казался коротышкой рядом с гигантами в зеленой форме полиции по делам соответствия.

– Вон он! – заверещал Джимми, тыча пальцем в Карла. – Он натуристский активист! Понюхайте его!

Полицейские быстро прошли в комнату и заняли ключевые позиции. Они окружили неподвижного Карла, быстро осмотрели его, потом отошли.

– Но от него совсем не пахнет, – возразил полицейский сержант. – Запаха изо рта нет. Волосы густые и ухоженные.

Он подал знак, и Карл покорно раскрыл рот:

– Зубы белые, хорошо вычищенные. Ничего предосудительного. Нет, с этим человеком все в порядке, он полностью соответствует нормам.

Джимми злобно зыркнул в сторону Карла:

– Гляди-ка, подсуетился…

Карл, демонстрируя чудеса выдержки, ковырялся в тарелке и не обращал внимания на мальчишку и на полицейских.

– Похоже, нам удалось подавить сопротивление Натуристов, – передал сержант по рации. – по крайней мере, в этом районе организованной оппозиции не наблюдается.

– Отлично, – ответила рация. – В вашем районе их было особенно много. Нужно предпринять дальнейшие меры. Запустить машины принудительного очищения, к примеру. Необходимо как можно скорее внедрить эти методы.

Один из полицейских повернулся к Дону Волшу. Его ноздри зашевелились, и он сурово покосился на Дона:

– Имя? – гаркнул он.

Волш назвался.

Полицейские осторожно окружили его.

– От него пахнет, – заметил один. – Но лысины нет, волосы ухоженные. Откройте рот.

Волш открыл рот.

– Зубы белые, чистые. Но… – полицейский принюхался. – Слабый запах изо рта. Желудочного происхождения. Что-то я в толк не возьму, он Натурист или нет?

– Он точно не Пурист, – ответил сержант. – От Пуриста бы не пахло потом. Значит, Натурист.

Джимми протолкался вперед:

– Этот человек, – объяснил он, – он из попутчиков. Он не член Партии.

– Вы знакомы?

– Мы… родственники, – признался Джимми.

Полицейский сделал несколько пометок в своем блокноте.