- Рука сломана. На животе гематома огромная, и так... синяки, ссадины. 

   - Больно? 

   - Немного... Я таблетки вечером не выпила. Наверное, там и обезболивающее было, вчера ничего не болело, сегодня ноет все... 

    - Хочешь, я поговорю с твоим мужем? 

    Не знаю почему, но услышав Сашин вопрос, я испугалась. Мне подумалось, что Марк очень разозлится. Во-первых, за то, что я выходила на балкон, а значит, не принимала таблетки. А во-вторых, за то, что в чем-то подозревала его и рассказывала об этом совершенно постороннему человеку. Я совершенно не воспринимала Марка, как мужа. Он был для меня совершенно чужим, малознакомым человеком. И чем дольше я думала, а больше в квартире этой делать мне было нечего, тем явственнее мне видились нестыковки и странности его поведения и самой ситуации, в которой я оказалась. Почему я не в больнице? Разве могли выписать и отправить домой человека, у которого настолько плохо с памятью, как у меня? Почему он ничего не объяснит мне, не расскажет? И где, в конце концов, другие люди, не могло же быть так, чтобы во всем мире у меня был из родственников только один муж? И почему он уходит вечером, скормив мне очередную порцию непонятных таблеток? Почему в этой квартире вместе со мной не ночует? И кто готовит для меня еду? Вопросов было много, ответов не было совершенно...

    - Нет. Не говори ничего. Он будет очень зол! Это глупо, конечно, человек заботится обо мне, помогает... А я, неблагодарная, его подозреваю в чем-то. И, вообще, я ни в чем на уверена. Порой думаю, что все это мне может просто казаться. Очень этого боюсь... Больше всего боюсь, что схожу с ума и все выдумываю. 

    Я замолчала, и он молчал тоже. И мне стало стыдно - держу здесь на балконе чужого человека, разговорами, проблемами своими нагружаю. А у него может там, в квартире, жена и дети. 

   - Саш, спасибо тебе, что слушаешь весь этот бред. Я тебя задерживаю, наверное. Да и я замерзла - одежды здесь никакой нет. Вот покрывалом с кровати укрылась, а ногам холодно... Пойду я. 

   Я взялась за ручку двери со странным чувством... осознанием собственной ненужности. Но услышала снизу:

   - Ася?

   - Что?

    - Завтра в одиннадцать буду ждать тебя... 

   ...Я больше не принимала лекарства. Точнее, послушно брала в рот несколько таблеток, осторожно глотала воду, стараясь изо всех сил инстинктивно не проглотить вместе с ней и внушающие мне страх лекарства. А потом, когда Марк выходил из комнаты, быстро доставала и прятала сначала под подушку, а потом, оставшись одна в квартире, просто смывала в унитаз слегка раскисшую горькую гадость... И пусть все тело болело, особенно рука и живот, и пусть кружилась голова, но буквально с каждым часом я чувствовала себя лучше и лучше - да, память не возвращалась, но я прямо-таки ощущала, как легко и ясно соображаю, как четко размышляю, как замечательно думать и как, одновременно с этим, страшно ничего не помнить. 

    Вечером, после очередного "пробуждения", Марк сказал: 

    - Ася, ты ничего не вспомнила?

   Я изо всех сил старалась не показать своей радости - сам заговорил, может быть, сейчас он мне все объяснит! Отрицательно покачала головой.

    - Ты только не волнуйся. Я тянул, сколько мог. Все надеялся, что ты придешь в себя, с памятью наладится как-то. Но дальше ждать нет смысла. Асенька, мы с тобой владеем заводом.

    Я вскинула на него изумленный взгляд - совершенно не ожидала ничего подобного. 

    - Заводом?

    - Да, по производству низковольтной аппаратуры для электрических подстанций. По сути, этот завод - мое наследство от отца, но документы все оформлены на тебя - я собирался попробовать себя в государственной структуре, на выборы хотел пойти, поэтому и сделал все бумажки на жену. Но ты никогда бизнесом нашим не интересовалась. Занималась собой, домом, по салонам ходила...