— Конечно!

Блок проходит мимо нас, и через мгновение дверь захлопывается.

Ада ведет меня к одному из стульев, на который я с благодарностью опускаюсь.

Новость очень вымотала меня.

Я чувствую себя такой же измотанной, как после пяти километров пробежки.

Моя подруга садится рядом и ободряюще гладит меня по руке.

— Что ты чувствуешь по этому поводу?— спрашивает она.

— Не знаю. Все это так... запутанно…

— Да, я понимаю. Это парадокс, что ты, как никто другой, можешь помочь Дэну…

— Зачем ты убедила меня поговорить с его докторшей?

— Нуу, — Ада откинулась в кресле и распустила по плечам вьющиеся волосы — Между вами так много недосказанного. Может быть, было бы хорошо, если бы к нему вернулись воспоминания, и ты могла бы рассказать ему обо всем, что пережила из-за него. Так ты сможешь закрыть гештальты…

— Но я не хочу ему помогать! Он заслуживает того, чтобы страдать! Меня злит то, что он выбрал меня, чтобы именно я избавила его от этих «страданий»! Почему бы ему просто не оставить меня в покое и не уехать из Снежнина? Он уже достаточно сделал.

— Ты не должна рассматривать это как помощь ему. Подумай, поможет ли это ВАМ, если ты действительно сможешь отчитать его за все, что он натворил. И если в итоге он сам во всем признается и будет приговорен судом, это может стать тем удовлетворением, которое нужно вам с Эриком.

Я качаю головой.

Мне трудно представить, что это поможет папе.

Что, если его депрессия не пройдет, когда человек, вызвавший ее, понесет справедливое наказание?

Тогда я напрасно окажу Дэну услугу, и опять же от этого выиграет только он.

— Ты думаешь, он во всем признается, когда вспомнит? Эта Блок понятия не имеет, что за человек Дэн.

— Ну, не знаю. Зато вчера она сразу поняла, какие перемены вызвала в Дэне встреча с тобой.

— Что она тебе рассказала?

— Только то, что он потерял память девять месяцев назад после нападения и никак не может вернуться к жизни. Из-за вчерашней ситуации она быстро поняла, что между тобой и Дэном есть связь. Поэтому она спросила меня, были ли вы раньше парой. Сначала я не хотела ничего говорить, но когда она начала говорить о его физических болях…

— Вот тогда-то ты и стала мягкой, — заканчиваю за нее фразу.

Ада кивает:

— Мне жаль!

— Все в порядке, — беру ее за руку и сжимаю ее — Наверное, я бы сделала то же самое.

— Блок не производит впечатления легко сдающейся. Она ведь больше полугода присматривала за Дэном и пыталась ему помочь. Уверена, она спросила бы кого-нибудь еще в городе о том, что раньше между вами было.

Я неопределенно улыбаюсь и киваю.

— Но ты не рассказала ей о его предательстве? Я заметила, как она посмотрела на тебя, когда я упомянула об этом.

— Нет, конечно, нет.

Я снова сжимаю руку Ады.

Нет, Ада не зашла бы так далеко.

Я понимаю, что происходило внутри нее и почему она уговорила меня поговорить с докторшей. Однако все еще не знаю, что делать.

— Ада, ты бы сделала это?

— Трудно сказать…

Ада бросает взгляд на окно и на мгновение замирает:

— Думаю, для меня был бы важен четкий конец отношений…

Ее взгляд возвращается ко мне:

— Это освободило бы тебя…

— Хм, так ли это?

Можно ли действительно закрыть гештальт, если больше нет доверия?

Я не уверена.

Может, мне просто помогает осознание того, что Дэн страдает?

С другой стороны, я вижу страдания отца, и это каждый раз разбивает мне сердце!

Я не могу избавить его от этого, но имею ли я право отказывать Дэну в помощи из-за этого?

— Мне нужно время, чтобы подумать, — наконец отвечаю на вопрос Ады.

— Да, конечно Никто не может ожидать, что ты примешь решение прямо сейчас. Я поговорю с доктором Блоком и скажу, чтобы она вернулась через... два... или три... дня. Что скажешь?