6. 5 глава

- Сука, заткнись! – рычу, услышав громкий лай собаки.

- Вика, голова болит, не ори.

- Ты же говорила это кобель?

- Моя голова...

Я открываю глаза и не могу понять, где нахожусь, с кем, но главное - где?! Почему во рту так гадко, словно всю ночь черти пировали? А мозги закипают от малейшего шума, который бьёт барабанные перепонки и вызывает одно желание: рычать на всех и вся.

Резко сажусь и понимаю, что валяюсь на диване, который вальяжно расположился в дедовой гостиной. Это его любимый предмет интерьера.

 Огромный, удобный, а когда разложишь - спи целой ротой.

- Это что за срач?!

Из распахнутого окна раздается противный звук газонокосилки, ему вторит собачий лай.

- Вик, ты не говорила, что здесь в рань несусветную такой движняк. Ты говорила -релакс и спокойствие, - ноет Рита, заткнув уши ладонями.

Яся валяется на животе, обняв подушку, и стонет. А я пытаюсь понять, кому жить надоело.

Способность прыгать стрекозой временно исчезла. Сваливаюсь на пол и чешу загривок. Шум становится сильнее, а мои маты забористее.

Поднимаюсь, хватаю пустую бутылку из-под шампанского и икаю от удивления, увидев срачик, который остался со вчера.

Гульнули так гульнули. Впрочем, по хрен. Имею право: я вчера застукала своего мужика с другой бабой. Черт! Семёнов точно не скоро сядет в свою новенькую машинку, его колесам пришел конец. И это наименьшее, что я позволила себе сделать, чтобы отомстить этой твари.

Поднимаюсь на ноги, бреду к окну и выглядываю, едва удержавшись за подоконник. Падать не высоко, но лучше остаться в комнате, а не задницей в розовых кустах красоваться.

- Ну ты и мудила!  - пытаюсь переорать шум газонокосилки, - выключи свою тарантайку или это последнее, что ты делаешь в этой жизни, в этом саду!

Я не могу рассмотреть лицо незнакомого мужика, зато я вижу его широкоплечую фигуру, которая впечатляет.

- Глухая скотина, - хватаю с подоконника горшок с цветком и швыряю его в направлении мужика.

Горшок разбивается, осколки летят в его сторону.

Мужчина гасит газонокосилку и поднимает взгляд.

- Я сейчас в вытрезвитель позвоню и устрою там отдых. Пошла с глаз вон.

- А я сейчас дробовик отыщу и солью в задницу пальну. Ты кто такой и какого хрена шляешься по территории в одних трусах?!

- Хозяин, - усмехнулся, наслаждаясь замешательством на моём лице, и снова включил газонокосилку.

- Кто в трусах?! Где?! - с дивана кто-то падает, чертыхается, пока я закрываю уши ладонями, не в силах подавить пульсирующую боль в висках.

Я плохо слышу ор и топот за моей спиной, зато я явно ощущаю, как подружки влетают в меня, едва не вытолкнув из окна.

- Мать моя Дульсинея Тобосская! Дон Кихот и верный железный конь Росинант, - ерничает Марго и разочаровано машет рукой.

- Ой, на манеже те же, - фыркает Яся. - Стрёмные у вас рабочие, Викуля, неприветливые.

- Я вообще не в курсе кто это, - ору девчатам, а сама пялюсь на мужика.

Я не помню его лица, да и дед не говорил, что кто-то новенький присматривает за усадьбой.  Ну, дедуля!

- Он вчера нас запер в кабинете, а потом измывался над тобой. Мы нашли тебя на полу в бессознательном состоянии.

Я смотрю на девчонок и понимаю, что ни черта не помню. И от этого становится стыдно и неловко за свое поведение. Но стыдно мне ровно тридцать секунд.

Мои сожаления разбиваются в дребезги. Из-за угла дома вылетает Кобра с чем-то в зубах. За ней по пятам следует коротышка Ворчун и звонко лает. Никогда не находила общего языка с этими псинами. И они меня откровенно недолюбливали.

- Ясь, смотри, что эта стерва делает! - хохочет Марго.