– Если ты меня выбрал, то мне хотелось бы знать, почему?

Вместо ответа, я слышу позади себя шорох, а когда оборачиваюсь – Альфы и след простыл – он уже спускается по верёвке, да ещё так шустро! Не то, что пауком по стене лезть!

Когда очередь доходит до меня, я приземляюсь не на груду веток и обломков камней, оставшихся после цунами, а прямиком в его руки. И это нравится мне не меньше, чем «Самый ценный рюкзак».

– Так что там? Почему из нас двоих ты выбрал меня? – напоминаю вопрос, пока ответчик упаковывает верёвку обратно во внешний карман своего рюкзака. – Только честно.

– Из вас двоих?

Он бросает на меня какой-то, мягко говоря, недружелюбный взгляд. Потом ещё один, и на это раз я бы назвала его злобным.

– Ну, между мной же и Цыпой ты выбирал? Или там ещё кто-то был?

Поднявшись, надев на себя оба рюкзака и сделав первый шаг по ему одному известному пути, Альфа, наконец, открывает рот, чтобы ответить:

– Ты своенравная, своевольная, болезненно относишься к свободе. Ты умная, справедливая. Ты можешь быть нежной и заботливой, но не для всех и не всегда. Это нужно заслужить или заработать. Может быть, поэтому твои забота и нежность воспринимаются по-другому, их ценность выше. Намного, гораздо выше. Они как награда или… наркотик. Их не просто хочется получить, ты становишься одержим вначале желанием, потом потребностью. В тебе так много красок, что окружающие блёкнут на твоём фоне, становятся неинтересными, скучными. Пресными. Утомительными. И только за тобой хочется бежать, искать тебя, а поймав, всеми силами держать, но ты всё равно выскользнешь. Снова убежишь, но недалеко – ровно туда, где я снова смогу тебя найти. Гармония. Это называется гармония. Для кого-то твоя пестрота – это слишком. Кто-то хочет линейности и покладистости, и в этом их комфорт. Для кого-то даже в тебе мало огня, а для меня – в самый раз.

Пауза. Пока я собираю мысли в кучу, он останавливается, разворачивается ко мне лицом и добавляет:

– Это то, что ты хотела услышать. А теперь правда… Говорить?

Я сперва оторопеваю, потом, в принципе, узнаю его вредную и непредсказуемую натуру.

– Конечно.

– Вряд ли она тебе понравится.

– Переживу.

– Хорошо. Окей. Запах твоего тела.

– Запах?

Я даже останавливаюсь от возмущения.

– Да, запах. Вначале он нравился. Просто нравился. Потом стал требовать подойти к тебе. Я подходил, а он уже хотел больше: заговори. Я говорил, а он требовал ещё и ещё, больше и больше… почти завладел моей волей целиком.

Выдав всё это, он просто разворачивается и уходит. Его темп ускоряется, возвращается к тому, каким мы и шли всё то время пока молчали, и сейчас я почему-то не иду за ним, а практически бегу. Откуда только силы взялись?

– То есть, я настолько тупа и скучна, что даже разговор со мной – это плата? Единственное, чем я интересна, это запах? И ты выбрал человека из-за того, как он воняет потом?

Мой собеседник ухмыляется, обернувшись вполоборота, но не останавливается.

– Ты и впрямь считаешь, я выбирал?

– Нет?

– Нет.

– Ты хочешь сказать, у тебя не было выбора?

– Именно это я и хочу сказать.

– Обидно. Зачем ты так? Почему обижаешь меня?

Альфа снова останавливается, на этот раз так резко, что я врезаюсь в него.

– Я не хотел тебя обидеть. Ты просила правду, вот мы и говорим начистоту. А правда – она у каждого своя. Глупо было надеяться, что моя правда – это то, что ты хочешь услышать.

Меня тошнит. Так сильно тошнит, что тёмные стволы деревьев перед глазами превращаются в кисель. Не стоило мне за ним бежать, ох не стоило… Ноги становятся ватными, а потом и вовсе словно исчезают, как и все мои мысли, и я вместе с ними.