Одного должны выпустить, а двое пойдут по этапу в СИЗО. Зря они над стариком покуражились.

– Да мне по другому делу.

– Интересно.

Плошникову действительно было интересно все, что связано с Женей. Запал он на нее, так уж вышло. Но в ухажеры лезть не собирался. Вряд ли их можно было назвать классовыми врагами, но стояли они по разные стороны баррикады. Она путалась с Никоновым, и одно только это ставило крест на их отношениях.

– Мою сестру арестовали.

– Сестру, сестру… Гаеву?

– Ты знаешь? – Женя удивленно посмотрела на него.

– Ну, в курсе…

– Меня к следователю вызывают.

Кривичев отошел от наркоза, но в себя так и не пришел. Состояние тяжелое, возможно, так и умрет, не приходя в сознание. Тогда его дело переквалифицируют в умышленное убийство, и к работе подключится Следственный комитет. А пока Кривичевой занимается следственный отдел полиции. Тяжкие телесные, однако… Впрочем, Плошникову все равно, как там и что? У него своих заморочек – по горло… Или не все равно?

– Проводить?

Женя покорно кивнула. И даже взяла под руку, чтобы не поскользнуться. А прикосновение такое приятное…

Он провел ее через дежурную часть, они вышли к лестнице.

– Рита ни в чем не виновата.

– Да, я понимаю, этот Кривичев – кобель еще тот… Лучше бы она ему одно место отрезала.

– Следователь сказал, что нож вошел в шею на десять сантиметров, – Женя мотнула головой. – А Рита только чуть-чуть проткнула.

– Это она так говорит, что чуть-чуть. А Кривичев подтвердить ее слова не может.

– Как же он тогда от нее ушел?

– Ты видела, как бежит курица с отрубленной головой?

– Курица бежит куда попало. А Кривичев сел в машину.

– Но ему-то голову не отрубили.

Плошников провел Женю в свой кабинет, посадил на стул. Только тогда спохватился:

– Тебе же к следователю надо.

– Ничего, у меня еще полчаса…

– Чай будешь?

Старостин был на выезде, поэтому в кабинете они находились одни.

– Ну, можно.

Он включил чайник, выставил на стол пачку с заварными пакетиками, сахар, печенье.

– А то холодно на улице.

– Не холодно, – покачала головой Женя. – Холодно, когда в зоне.

– Закон суров, но он закон.

– А если Рита не виновата?

– Ножом она в Кривичева тыкала? Тыкала. Убить хотела? Хотела. Какой разговор.

– Какие вы здесь все жестокие! – На глазах у Жени заблестели слезы.

– Не жестокие. Жесткие… Ты вот Никонова защищала. А он у ветерана машину угнал. И сжег. И вина его доказана.

– Но это Артем… Он по жизни такой дубовый. А Рита хорошая… И не виновата она. Это кто-то другой сделал.

– Кто?

– А это я у вас должна спросить! Вы должны преступника искать, а не я. А с врачом я разговаривала! С хирургом, который Кривичеву операцию делал. Так вот, там и другой порез был. Рядом с основной раной порез. Неглубокий. Основная рана глубокая, а порез нет. Этот порез Рита сделала. Она чуть-чуть нож воткнула, а кто-то загнал нож по самую рукоять. Она остановилась, а тот, кто хотел Кривичева убить, не остановился…

– Ну, я подробностей не знаю… – в раздумье проговорил Юра. – Я не следователь. Он сейчас там решает…

– Решает, – кивнула она. – У него Рита во всем виновата… Сначала просто порезала Кривичева, а потом нож на всю глубину вонзила.

– А разве так не могло быть?

– Не могло! Рита слегка поранила, а кто-то со всей силы ударил.

– Кто?

– Это я у вас должна спрашивать!

– Успокойся.

Юра налил в кружку кипяток, бросил туда пакетик с чаем, открыл пачку с сахаром.

– А другой сахар есть? – спросила Женя.

– А чем тебя этот не устраивает?.. А-а, Крюковский сахарный завод! – догадался он.

– Я этого гада ненавижу! Он Рите всю жизнь сломал… Вот скажи, зачем он вообще появился? Рита замуж выходить собиралась… Иван – во мужик! – Она показала большой палец. – А это чмо нарисовалось, и все рухнуло!.. Знаешь, я бы сама этого козла убила!