***

Еще не до конца проснувшись, улыбнулась. Так хорошо и легко, что даже странно. Решила увидеть, где же я, и открыла глаза. Замерла, удивляясь окружающему. Не оттого, что красиво, прям слов нет от восхищения. Нет. Ветер с песком обсыпал мое обнаженное тело, а вместо красивого «неба» надо мной нависла серая мгла.

Резко поднялась, озираясь по сторонам, отмечая только горы и песок. Больше ничего, что совсем не радовало. Единственное, что успокаивало, это мое нынешнее состояние – я полностью здорова. Посмотрела на свой живот, руки – никаких следов после аварии. Ничего. Только… кожа стала совсем другой. Плотнее и жестче, что ли, но на ощупь была вполне приятной.

Внимательнее рассмотрев себя, подозрительно сощурилась и дотронулась до груди. Нда-а… уменьшилась. Интересно, как такое возможно?! Чем третий размер не устраивал? В общем, через пять минут тщательного осмотра я смело предположила, что помолодела и вытянулась. Хотя, я была не маленького роста, а сейчас стала просто высоченной дамой. Потрогав лицо, с огорчением поняла, что горбинки на носу больше нет. Такой маленький аккуратный носик, но мне-то нравился свой, «подарок» по отцовской линии. А вот длина красных волос сильно удивила и даже расстроила. Теперь я обладательница шикарной шевелюры ниже пояса. Не мое, даже в школе не ходила с такими длинными волосами, упрашивая маму стричь коротко, на что она никогда не соглашалась. Ну а в медицинской академии я воспользовалась своей самостоятельностью по полной программе, приехав к маме с коротенькой стрижкой. Остальное без зеркала не увидеть.

Ладно, внешность не важна. Главное узнать, где я, и как бы накинуть на себя хоть какую-нибудь тряпочку, а то чувствую себя дикаркой. Прошла вперед, но картина пейзажа – одна и та же, что до отчаянья огорчало.

Вздохнула и побрела дальше. Не знаю, сколько я так шла, периодически трогая песок и горные породы с целью любопытства. Могу точно сказать, это не песок, крупинки намного больше, отчего лицо и тело неимоверно чесалось и болело.

Через время вышла на свободное пространство, где гор не было видно, но вдалеке приметила темные точки, разбросанные поодаль.

Не скажу, что обрадовалась, нет. Если там живые существа, то почему они не двигаются? А если неживые, то какой им смысл лежать рядом и в одном месте? Значит, однозначно не своей смертью полегли.

Минут пять стояла в нерешительности, даже забыв про неприятный ветер с песком, и обдумывала свои действия. Конечно, может и странно, но я пошла туда, не ради любопытства, а в надежде позаимствовать любую ткань, чтобы прикрыть наготу. Что поделать, но вот такая я.

Пока брела к цели, проваливаясь босыми ногами в неприятное покрытие из песка, думала… о маме. Да, не о бывшем, не о работе, а о единственной родной женщине, которая сейчас наверняка себе места не находит. Уверена, что она сходит с ума от незнания, что со мной и где я. Мы созванивались ежедневно, и поэтому знали все друг о друге.

«Что теперь мама думает? Ведь я же не труп, живая и голенькая бегаю в неизвестном месте, а значит, не умерла. Или я неправильно рассуждаю? Боже, вот что делать? Но в любом случае, я не там, и это означает, что ей сейчас плохо».

Сжала кулаки, и прибавила шаг. Мама у меня всю жизнь проработала судьей в мировом суде, и хоть считалась женщиной суровой и ледяной, но со мной совсем по-другому себя вела.

Подростком я тоже хотела работать в этой сфере, но судьба распорядилась иначе. Когда училась в одиннадцатом классе, поздно ночью папе внезапно стало плохо. И пусть он работал капитаном милиции, но на здоровье никогда не жаловался, и мать ругал, если беспокоилась и отправляла его в больницу. А тут внезапное онемение мышц лица, полный паралич. Осознавала, что он не понимал наших слов, только смотрел, и ничего не видел. Стеклянные, такие неживые глаза, отчего я выла в руку, а мать без конца названивала в скорую. До сих пор помню тот ужас, когда стояла перед бездвижимым родным человеком, не зная, чем помочь. Молилась, хотя в церкви никогда не была, и ни одной молитвы не знала, чтобы поскорее приехала скорая. А ее все нет и нет. Когда кардиобригада прибыла… было уже поздно.