Айрис часто встречалась с Рэнд, и каждый раз какая-нибудь мелочь производила на нее большое впечатление. Так, однажды она пила кофе с пирожными в гостях у Рэнд. Этот случай она помнила во всех подробностях даже спустя полвека – даже марку кофе: «Chock Full O’Nuts». Кофе очень понравился Айрис, и она захотела еще чашечку. Рэнд, гостеприимная хозяйка, сказала, что сейчас принесет. Айрис тогда подумала: «Это же сама Айн Рэнд! А я заставляю ее идти на кухню за кофе и обратно!» Но Рэнд была только рада. Да, она была невероятно переменчива. Могла быть милой и великодушной – и в следующий миг становилась резкой и язвительной. Об отталкивающих чертах ее характера ни разу не упоминается ни в «Ста голосах», ни в прочих пропагандистских изданиях Института Айн Рэнд.

Как сказано в официально утвержденной биографии, Рэнд «никогда не злилась, а если злилась, на то имелись веские основания». Айрис же утверждала, что хотя Рэнд никогда не кричала, порой «от нее полыхало такой яростью, что народ спасался бегством из комнаты или лекционного зала». Еще она добавила: «На мой взгляд, никаких „веских оснований“ для подобных эмоций обычно не бывало». Скажем, студент задавал Рэнд вопрос о Канте, а та реагировала так, словно перед ней стоял сам Кант во плоти, явившийся, чтобы сорвать лекцию. «Это было ужасно». По свидетельству Айрис, в институте такое случалось регулярно.

Да и в повседневной жизни Рэнд нередко демонстрировала «темную» сторону своей личности. Как-то раз Айрис оказалась на вечеринке, где присутствовала Патриция Скотт, последовательница Рэнд, позже вышедшая замуж за Брандена. Она пришла, когда вечеринка была уже в разгаре, потому что смотрела нашумевшую бродвейскую постановку «Человек из Ламанчи». Айрис вспоминала: «Патриция была в таком восторге, что поспешила поделиться им со всеми. Она описывала декорации, костюмы, музыку. Когда она договорила, Рэнд принялась задавать вопросы: «В чем, по-вашему, цель искусства? Соответствует ли ей эта постановка?» Впечатление было такое, будто она режет Патрицию на маленькие кусочки, и продолжалось это до тех пор, пока от бедняжки ничего не осталось. Сначала Патриция говорила: «Я в таком восторге! Постановка чудесная!» А после вмешательства Рэнд сказала, что… я не помню точных слов, но смысл был в том, что мюзикл плохой. Герой мечтает о недостижимом. А это зло. Так чистейший восторг у меня на глазах обратился в хулу».

Айрис открыла окно в мир Рэнд десятилетия назад, когда та была еще жива, а рэндианское движение мало чем отличалось от секты. Но что можно сказать о членах нынешнего узкого круга избранных объективистов? Кто они такие? Чем занимаются?

Лучший способ выяснить это – познакомиться с теми, кто играет самую важную роль в любой организованной группе – объективистов ли, республиканцев, демократов или выпускников колледжа – с теми, кто дает деньги.

В своих напыщенных речах о помощи «неудачникам», которых вышвырнули из собственных домов, Рик Сантелли задавал закономерный вопрос: «Эти люди – неудачники. Но кто же тогда победители?» Ответ напрашивался сам собой: победители – зажиточные коммерсанты, которые торгуют потребительскими товарами и поддерживают его, Сантелли. Богачи, лишенные общественного сознания и уверенные в том, что оно никому и не нужно. Они убеждены (на основании многочисленных аргументов), что гордость и полное отсутствие сострадания к менее удачливым людям – великие добродетели. Им надоело испытывать чувство вины за свое богатство.

Я побывал среди них, в окружении победителей – ста пятидесяти влиятельных, хорошо одетых, оптимистично настроенных людей. Все складывалось в их пользу. То был удачный день, счастливый день, и вечером они собрались, чтобы поделиться друг с другом радостью от того, что они находятся на передовой; чтобы внести вклад в пропаганду своего образа жизни, а главное – образа мыслей.