Сначала я пришел к выводу, что здесь налицо целая система представлений, которую можно определить как «примат рынка». Но благодаря фотографии Гринспена, сделанной в 1974 году, меня вдруг осенило: ведь у этой «философии наживы» есть автор.

Айн Рэнд все время была здесь, а я не замечал. И эта книга – попытка наверстать упущенное.

Я писал свой труд не для того, чтобы пересказать историю жизни Айн Рэнд или в тысячный раз перечислить давно всем известные этапы финансового кризиса. Все это уже было мастерски сделано в многочисленных исследованиях и в финальном отчете Комиссии по расследованию причин финансового кризиса. Жизнь Айн Рэнд была тщательно изучена Дженнифер Бернс и Энн Хеллер, авторами виртуозно написанных биографий[1]. Книга Джона Кэссиди «Как обвалились рынки» с особенной проницательностью живописует подъем «утопических экономик», который, наряду с преклонением перед нерегулируемыми рынками, привел к краху 2008 года.

Всё это теперь – история. Однако провал дерегулирования и неограниченного капитализма, кажется, уже ничего не значит. Вместо реформ за финансовым кризисом последовало сокращение расходов, опровержение, отрицание произошедшего. Уолл-стрит во главе с Джейми Даймоном, целеустремленным генеральным директором «JP Morgan Chase», резко выступила против самой идеи регулирования компенсаций и против любых ограничений свободного бизнеса, несмотря на возможные последствия. Были инициированы незначительные реформы, но Конгресс не утвердил соответствующие законодательные акты. Даже заговаривать о случившемся и обвинять банкиров было запрещено. Гринспен продолжал твердить свое, словно оракул древности: огосударствление – не выход. И за всем происходящим проступал призрак дамы, которая стояла рядом с Гринспеном на той фотографии почти сорокалетней давности: торжествующей Айн Рэнд, первой леди реакционной политики.

С тех пор, как разразился финансовый кризис, идеи Рэнд переживают бурное возрождение: кажется, ничто не в силах ее остановить. Идет борьба за душу Америки, и Рэнд выигрывает. Она выигрывает потому, что ее не считают важной фигурой. Многие авторитетные личности сбрасывают ее со счетов, полагая второстепенным персонажем, сумасшедшей, сектанткой, экстремисткой. Вместо того чтобы анализировать и обсуждать ее труды – над нею просто смеются. Да, она была экстремисткой, но ее экстремизм актуален, он больше не топчется на заднем плане.

Последователи утверждают, что Айн Рэнд – серьезный философ. Некоторые даже считают ее величайшим философом всех времен. А некоторые называют ее величайшим писателем всех времен, а ее роман «Атлант расправил плечи» – величайшим произведением в истории человечества. Недоброжелатели возражают: Айн Рэнд – шарлатанка, ее учение примитивно, вторично, противоречит нормам морали. Многие вообще отрицают, что она философ и что ее идеология является философией. Тем не менее я буду использовать термин «философия»: на мой взгляд, отрицать – значит неразумно преуменьшать бесспорное влияние Айн Рэнд.

И уж точно бессмысленно отрицать, что Айн Рэнд была писательницей, драматургом, эссеистом и сценаристом. Все эти роли – второстепенные в ее жизни, которая была посвящена пропаганде радикальной формы свободного рынка, laissez-faire[2] капитализма. Сама Рэнд называла себя «радикалом от капитализма»[3]. «Капитализм» и «свобода» были для нее синонимами, точно так же, как «правительство» и «насилие».

Она внедряла особую систему верований, переворачивая моральные ценности западной цивилизации с ног на голову. Плохое становилось хорошим, аморальное заслуживало восхищения, а похвальное оборачивалось злом. Она верила в индивидуализм и выступала против общественных институтов, которые приносили пользу не индивидам, а группам людей: такие институты она порицала, обвиняя в грехе коллективизма. Для нее каждый человек – словно остров. В параллельной вселенной ее идеологии быть «рационально-эгоистичным» – это единственно этичная форма существования. Бескорыстие же является злом. Айн Рэнд часто использовала это слово.