Он был угрюмым суровым рыбаком, но он умел заботиться о собаках. Он был холоден и неприветлив с ней в день их знакомства. Куда теперь делась его отчужденность?

Никки попыталась представить себе, как Джонатан делает то, чем сейчас занят Гейб, но у нее ничего не получилось.

Гейб снова оказался на опасном к ней расстоянии.

Нет! Это все глупости, глупости и еще раз глупости!

Надо думать о собаке.

Ее огромное тело продолжало дрожать, словно по нему пробегали волны холода и отчаяния. По мере того как пес начал согреваться, дрожь уменьшалась.

Гейб одновременно вытирал его полотенцем, похлопывал и гладил:

– Все в порядке, дружище. Мы отогреем тебя и снаружи и внутри.

– Думаете, ему удалось найти тот кусок мяса?

– Думаю, нет, – покачал головой Гейб. – Еда бы немного согрела его, и он не выглядел бы так безнадежно. На пляже полно разных хищников: сов, крыс, старых бездомных котов. Мясо съели. Думаю, поэтому пес здесь. Он вернулся на мыс в поисках мяса, а затем пошел по нашему запаху. Ему больше некуда было идти.

– Бедный Коняшка…

– Коняшка? – спросил он.

– Я думала о нем всю ночь, – призналась Никки. – Когда не думала о том, что нечаянно убила вас. Собака, похожая на лошадь… И хозяин моей квартиры, который может умереть…

– Кругом счастливый конец, – неприветливо отозвался Гейб, и она испуганно посмотрела на него.

– А у вас есть еще мясо? – Ей с трудом удалось совладать с голосом. Сердце бешено стучало.

– Нет. А у вас?

– У меня есть мясо цыпленка. Низкокалорийное.

– Можно подумать, Коняшке сейчас есть дело до диеты.

– Я принесу, – кивнула Никки.

Они снова были в одной комнате. Гейб натянул футболку и джинсы, так же как и она, но их внимание все еще было приковано к собаке. Пес был настолько истощен, что попытка накормить его закончилась неудачей – собаку стошнило.

– Все из-за морской воды, – мрачно заметил Гейб, вытирая пса. – В округе практически нет пресной воды. Скорее всего, он ничего не пил в течение недели.

Гейб попытался убедить собаку выпить воды – маленькими глотками. Он нашел большой шприц и начал постепенно вводить в рот животного воду мелкими порциями. Как только они убедились, что пес может глотать, Никки разрезала цыпленка на мелкие кусочки и начала класть их в распахнутый рот Коняшки. К их громадному облегчению, пес наконец начал проглатывать пищу.

Очень медленно.

– Если мы поторопимся, его опять стошнит, и все наши предыдущие усилия потеряют смысл, – сказал Гейб.

Он говорил так, словно твердо знал, как надо поступать в подобной ситуации. Откуда у него в доме шприц? Он уже имел дело с больными животными?

Гейб казался ей все более загадочным. Грубый и мрачный. Профессиональный рыбак. Сначала он был молчаливым и злым, теперь стал нежным и заботливым. Его руки, гладившие собаку, стали удивительно ласковыми. Грубые обветренные руки рыбака почесывали пса за ушами, держали шприц с водой. Гейб терпеливо ждал, когда наконец Коняшка откроет рот.

Коняшка…

Зачем она дала имя бродячей собаке? Зачем смотрит на руки своего арендодателя и думает, что…

Никки не находила объяснений.

Она должна была уйти прямо сейчас. Спрятаться в своей части дома и заниматься проектированием системы вентиляции для огромного городского торгового центра, который попал в скандальную историю из-за вспышки пневмонии. Система кондиционирования нуждалась в обновлении, и руководство ожидало, что мисс Моррисси закончит работу в кратчайшие сроки.

Конец ознакомительного фрагмента.