Я в белом, он в черном…

В итоге сама не заметила, как платье в моем воображении стало белее и пышнее. В руках Максима оказался свадебный букет, а к его пиджаку приколота бутоньерка.

— Вот же дура, — зашипела я себе под нос и обессиленно стукнула ладошкой по отражению в зеркале.

Клиническая идиотка. Факт.

— А сейчас куда? — спросила я тетю уже в машине, когда поняла, что едим мы они в противоположную от дома сторону.

— Сейчас в ГУМ, я за классику и удобство. Так что в «Маноло Бланик». Демократичные цены и совершенно невесомые ощущения на ноге.

Тетина фраза звучала, как самая настоящая реклама, за которую бренд должен ей еще был и приплачивать.

Уже в магазине, выбрав себе босоножки вместо туфель, я убедилась в удобстве этой обуви. Но вот с демократичностью цен я бы поспорила: у кого-то месячная зарплата и та ниже, но для тети это были, само собой, мелкие расходы. Слава богу, что я не стала узнавать ценник на платье, уверена, узнай я его, точно бы ходила в нем запинаясь.

Я никогда не относила себя к числу золотой молодежи, хотя по праву могла бы. Мои одноклассники были детьми непростых людей, с большинством из них я поддерживала приятельские отношения, не более, потому что не считала себя одной из них. На протяжении последних десяти лет я почти везде ощущала себя чужой, даже в гостеприимном доме Вольских. Марина Олеговна оберегала и любила меня, я это чувствовала, но, несмотря на это, не могла избавиться от странного чувства неправильности. Ощущения, что я самозванка.

Наверное, поэтому я всегда себя отделяла от знакомых ровесников. Не интересовалась брендами и лимитами выданных мне тетей карт. Чаще предпочитала брать наличку на карманные расходы и умудрялась копить, не отказывая себе ни в чем. Мне и нужно-то было совсем немного и копить-то не на что, но эта странная привычка появилась еще в шестом классе, через два года после смерти родителей. Я начала откладывать любую лишнюю копейку в красивую красную резную шкатулку и сейчас имела приличную «подушку безопасности». Хотя для тети, пожалуй, и эта сумма показалась бы пустяком.

Но ничего, скоро мне исполнится восемнадцать и помимо компании я смогу беспрепятственно распоряжаться еще и двумя квартиры: Ветрова Артема и моего биологического отца — Николая Калюжина.

Я не видела этого человека ни разу в жизни, знала лишь, что он ушел из жизни спустя полгода после гибели родителей. Мой биологический отец повесился в той самой квартире. От упоминания только которой у меня мурашки по коже бежали. Я никогда не понимала, почему дядя Женя не продал эту небольшую квартирку в спальном районе, а наоборот, отремонтировал и закрыл в ожидании моего совершеннолетия. Мол, сама вырастешь и решишь, что с ней делать. Ди вряд ли такой человек как он мог спасовать перед проволочками с опекой.

— Ты чего такая задумчивая? — поинтересовалась Марина, припарковав машину.

— Представляла, как отвалится челюсть у Андрея, когда он увидит меня в этом платье, — не задумываясь, соврала я.

Тетя не любила разговоры о моем биологическом отце, да и вообще любые вопросы прошлого и будущего воспринимала почему-то в штыки. И сейчас, услышав мои слова, она заливисто рассмеялась.

— Молодец! Возможно, не все потеряно и кое-что тебе передалось от матери. Пойдем быстрее, я очень проголодалась.

***

День выпускного прошел как в тумане.

Утром линейка, вручение аттестатов. Потом праздничные гуляния в парке Горького.

Одноклассники обалдели от моего платья, точнее, от меня самой в этом платье, и это не могло меня не порадовать. Особенно «подзавис» Андрей, чьи странные взгляды я ловила на себе все утро.