– Алло?

– Как можно к вам обращаться?

– Роуз, – замечаю отца, появившегося в дверном проёме.

– Вы могли бы подъехать в онкоцентр? По телефону сообщать такие вещи не совсем удобно.

– Говорите… пожалуйста, сейчас, – прошу я.

– Видите ли, Роуз… Вашей маме… больше не нужно приезжать на терапию.

– То есть как? А химия, лучи? Она сказала, что…

– Роуз, у вашей мамы всё очень-очень плохо. Мы боролись как могли, однако метастазы… увы… Поражены лимфоузлы и внутренние органы. Я пыталась менять состав препаратов…

Она вздыхает.

– Но есть ведь какие-то варианты? Можно попробовать что-то ещё? – отчаянно молю я. – Может, лучевая терапия?

– Мне очень жаль… Рак на четвёртой стадии фактически не поддаётся лечению. Лучи убьют Элис раньше срока, её организм устал. Он больше не выдержит.

– На четвёртой? – слёзы пеленой застилают глаза.

– Важно, чтобы Элис провела эти дни в кругу семьи. Окружите её заботой, любовью и теплом.

– Дни? – переспрашиваю, ощущая, как липкий страх проникает за шиворот.

– Дни, недели… Никто не даст точного ответа. 

Дрожь россыпью бежит по коже. В голове десятки почему. 

– Обезболивающие ещё помогают? – осторожно интересуется Карла.

– Уже мне кажется нет… – растерянно отвечаю я. – Маме очень больно. Она совсем не спит.

– Сейчас пришлю рецепт для аптеки. Нужно переходить на другой препарат. Так мы сможем помочь ей. Облегчить страдания. Роуз, дорогая, вы слышите меня?

– Да, я слышу, – тягостное чувство камнем повисает на моей шее.

– Мне очень жаль, девочка, но порой медицина бессильна. 

Не могу даже попрощаться с ней. Не могу принять то, что услышала. Не могу поверить…

– Простите, меня ждут пациенты.

Просто опускаю руку вниз и невидящим взглядом смотрю на злосчастный телефон. Словно он и есть источник всех наших бед. 

13. Глава 12

Ранним утром я сижу на кухне. Пью какао из своей любимой кружки. Кружки, которую когда-то мне подарила моя бывшая лучшая подруга, Дженнифер Смит. Сжимаю ладонями термочувствительное керамическое чудо, но сейчас даже миловидный, широко улыбающийся кот, проявляющийся при наличии в кружке кипятка, не способен поднять моё настроение. Потому что дома всё плохо. Очень-очень плохо.

– Ты бы поспала, – мой брат Кид, вернувшийся днём ранее из Сан-Франциско, целует меня в макушку и отходит к плите, чтобы сварить себе излюбленный крепкий кофе.

– Не могу, – признаюсь я, прижимая колени к груди. 

– А надо.

– Не получается... Уже который день мучаюсь от бессонницы. Ты поговорил с папой? – зябко поёжившись, натягиваю рукав толстовки на кулак.

– Да.

– И как он? – обвожу пальцем каёмку своей кружки.

– До сих пор отказывается верить в происходящее, – вздыхает Кид, переставляя турку на дощечку. – Не может смириться с мыслью, что мамы…. не станет.

Киваю. Все мы тяжело восприняли последние новости, но отец в особенности. Слова врача были поставлены под сомнение, а медкарта матери проделала путь в соседние города: Сакраменто, Риверсайд и Сан-Диего. Там папа консультировался с другими специалистами, но все они, как один, лишь разводили руками и советовали ему вернуться к жене.

– Аманда так и не позвонила тебе? – всё-таки спрашиваю я, наблюдая за тем, как брат усаживается напротив.

 – Нет. Да я и не жду её звонка, если честно, – подносит к губам белоснежную чашку и делает глоток. 

Обжигается, конечно же. Поспешил. Мама тоже вот так всегда торопится...

– Прости, Кид, но я совсем не удивлена. Твоя Эм всегда думала исключительно о своём благополучии.

– Поставить свадьбу на одни весы с тем горем, что случилось в нашей семье?! Как так, Роуз? Не понимаю…