– Этот? Высокий? Вы познакомились? – теребила подругу Шалунья.

– Взял мой номер телефона, – призналась Аня, – пойдём, ребята ждут. Серёжа тоже вполне себе ничего.

– Ничего, – передразнила Шалость, выходя следом за Аней, – знаешь, какая у него зарплата? И перспектив гора…

Кузницина не слушала. В душе у неё боролись два чувства: щекочущее, пахнущее риском влечение к Стасу и тёплая, переполненная благодарностью тяга к Вадиму.

Хендай Фомы подогнал нанятый водитель. Ане пришлось сесть спереди. На заднем сидении расположились и славно щебетали Фома и Люська. Кузницина, как самая трезвая, объяснила, куда её отвезти, адрес хозяина водила знал. Простились формально, влюблённым было уже не до подружки.

Заходила в квартиру, крадучись, старалась не разбудить родителей. Но мама, как выяснилось, не спала. Едва Анюта успела стянуть платье, как в ванную поскреблись:

– Нюра, ты как?

– Норм, мамуля. Спи.

– Открой.

– Ну, чего? – Анюта сдвинула щеколду и смотрела на взволнованное лицо матери, механично удаляя макияж ватным диском, смоченным косметическим молочком.

Мать постояла на пороге, вздохнула и пошла к себе.

– Спасибо за украшения, – крикнула ей в спину Анюта.

Валерия Павловна махнула рукой.

– Умывайся, завтра расскажешь.

«А что, собственно, рассказывать, – размышляла Аня, – о Сергее, который поначалу увивался за девушкой друга? О Стасе? Ещё неизвестно, позвонит ли, как обещал. О Вадиме? Жив или нет? Померещилось, или всё-таки был в ресторане?»

Засыпая, твёрдо решила, разыскать маму Вадима и выяснить у неё, что на самом деле случилось. Если Вадим умер, то пусть покажет могилу.