Ужасно глупая, неловкая ситуация. Я просто ненавидела, когда родительские друзья устраивали нечто подобное. «Ой, как ты повзрослела, вытянулась», «Смотри-ка: глазки мамины, а носик в точности папин».

Он фактически вырос со всеми этими Милиными подружками, которые частенько жили у них в квартире. И до тех пор, пока кто-то из посетителей не нажаловался, что в клубе находится ребенок, Мила брала его на работу. Эти женщины приносили ему вещи, подарки и даже стригли.

Попятившись, я тихо направилась к двери, но в ту же секунду он окликнул.

— Тоня! — разнеслось эхом по залу. — Иди сюда.

Теперь все смотрели на меня. Пришлось подойти.

— Это Тоня. Моя девушка, — объявил он им.

И стало ещё хуже. Женщины уставились так, словно я была голая.

— А это: Диана, Илона и Катерина. Мои, мои…

— Феи-крёстные, — подсказала Катерина.

Её пережаренное в солярии лицо в обрамлении золотых кудрей было покрыто толстенным слоем тональника. А огроменная грудь того и гляди норовила выскочить из декольте и покатиться по барной стойке, как шар в боулинге.

— Назовём это так, — Илона напоминала потасканную кантри-Барби. Узкую, длинную, отливающую силиконовым блеском.

Амелин ехидно заулыбался, и я поняла, что это его месть за моё непослушание.

— Я решила, ты на работу к нам устраиваться собралась, — сказала Диана.

— С такими данными? — Катерина округлила глаза.

— Ну, может, на кухню подошла бы, — силиконовые губы Илоны растянулись в подобии улыбки.

— С какими такими данными? —  сдержаться я никак не могла.

— Рост, грудь, ноги, — Диана поморщилась. — Извини, но стриптиз — это не твоё.

— А что у меня не так с ногами?

— Тебя за шестом никто не увидит, — попытался отшутиться Амелин, затем повернулся к Диане. — Вообще-то я за деньгами.

— Ах да, — спохватилась та. — Ты знаешь, куда идти.

Поманив его пальцем, она направилась к красной двери в глубине зала. Амелин посмотрел на меня, но, ничего не сказав, пошёл за ней.

— Мила рассказывала про тебя, — многозначительно произнесла Илона, и они обе снова уставились. 

Я никогда не притворялась, что мне нравятся люди, если они мне не нравились. Ничего хорошего сказать про меня Мила не могла, так что и разговаривать нам с ними было не о чем.

— Ну, и как тебе? — Катерина с любопытством подалась вперед, отчего её грудь вжалась в поверхность стойки с такой силой, что могла взорваться в любой момент.

— Что как? — я с трудом перевела взгляд на её шоколадно-молочное лицо.

— Да всё. Любопытно просто. Я малыша с семи лет помню. Такой он… Впечатлительный.

— И доверчивый, — подхватила Илона. — Очень ласковый и ранимый мальчик. Я думала, ты прям порно звезда, раз так настроила его против матери, а оказывается, просто мелкая школьница-неформалка.

— Неужели ты не понимаешь, что влезла к людям в жизнь и всё испортила? — с неприкрытой агрессией подхватила Катерина. — Как подумаю об этом, сердце кровью обливается.

— Где же было ваше сердце, когда все эти люди издевались над ним?

— Кто это над ним издевался? — ахнула Илона.

— Вы вообще в курсе, что тот мужик, которого он убил, сломал ему три ребра? А ожоги на спине видели? А рубцы? А шрамы? С семи лет знаете? И? Вы что, не понимали, что происходит?

В глазах обеих вспыхнула ненависть.

— А ты типа спасительница?

— Типа — да! Человек из-за всех этих издевательств пытался покончить с собой! А всем пофиг.

— Это он тебе наговорил или ты сама придумала? — ядовито прошипела Илона.

— Это же из-за Дианки он тогда вскрылся? — Катерина вопросительно посмотрела на неё.

Илона кивнула.

— Любовь, ревность, шестнадцать лет, страсть, гормоны, все дела, — Илона мерзко разулыбалась. — Ты же видела Диану? Ходячий секс.