- А они съели. Даже добавки просили! – возмутилась, задетая за живое, Тома.

От ее слов мужчина схватился за сердце.

- Боги! До чего отроков довел! Пожалел травы, а они согласны безропотно мерзких тварей есть! – в его голосе и лице появилось столь глубокое раскаяние, что Томка растерялась: обижаться, плакать ей или смеяться.

- Чудесно, я им так и передам: вы - добрый человек, разрешили съесть все!

Мужчина онемел.

- Не - не – не! – раздалось спешное, возмущенно брюзжание. - Так от моего лечебного огорода ничего не останется. Еще отравиться могут! Это ваше страшилище может штах сожрать и невредимым оставаться, а дети…

- Невредимым? – переспросила взволнованная Тамара. – Чиа, давно гадость ела?

- У-утром! – заикаясь, ответила девочка.

- Ма-ма! – теперь Томка схватилась за сердце. – Она съела! Что делать? Что теперь делать?!

- Ничего. Воды больше пить. Хоть мучиться не будет от … - он не успел договорить, потому что перепуганная Тамара метнулась к нему, вцепилась в грудки туники и начала потряхивать: - Сделайте! Сделайте что-нибудь! Она юна, ей еще рано умирать…

Потрясенный Тауш молчал, и она стала трясти сильнее, пытаясь вытряхнуть из него если не обещание спасения, так хотя бы душу.

Очнулась, когда кто-то с силой стал ее оттаскивать от него.

- Успокойся! Успокойся! Ничего ужасного не случится, если только её будет тошнить пару дней… – постепенно слова дошли до Томки, и она разжала пальцы, но растрепанная Пена продолжала тянуть за рукав, стараясь отвести ее подальше от бородатого брата. - Ты не дослушала Тауша!

- Угу, – поддакнул Млоас за спиной сестры, за что получил от нее тычок локтем в живот.

- Не умничай! – сердито осадила она.

- Не могу, – прохрипел он, согнувшись пополам. - В кои-то веки хоть в чем-то прав. От гордости кричать хочется.

- Сейчас покричишь у меня! – шикнула она и прищурила глаза. – Я с тобой еще не разобралась!

- Держите себя в руках! – подал голос пострадавший. – Стоило двух темных впустить в крепость, тотчас всё наперекосяк пошло. Я буду ходатайствовать старшим! Нельзя же так измываться над детьми!

- Да они-то как раз довольны. Уже очередь выстраивается, чтобы отведать ее мышей.

- А завтра, возможно, я еще пауков настряпаю! – ехидно вклинилась Томка.

Все замерли.

- А где их столько наловишь? – искренне полюбопытствовал Млоас. – Если каждому по одному, не наесться же?

По его лицу было не понятно, поверил он в шутку или нет.

- Всю ночь ловить буду! – продолжала язвить Тамара. – Как стемнеет, сразу на охоту.

В тишине можно было уловить полет одинокий мухи. Млоас застыл с поднятыми бровями, брат Тауш с разинутым ртом, а Пена склонила голову и с подозрением косилась на неё.

- Да шутит она! Шутит! – влезла в разговор Чиа. – Она их до ужаса боится! И мышей до приезда сюда не ела…

- Намекаешь, что тут ее заставили их есть?! – возмутился Брат Тауш. – Нет, всего лишь пара темных, а как все ужасно! Я буду ходатайствовать Старшим…!

- Уже извещены. Бокаса первая успела, – с иронией заверил Млоас. От огорчения на лице Тауша опустились уголки губ.

- Да вы не переживайте! Приходите завтра, поглядите, разведаете. И первым походатайствуете старшим, – утешительно изрекла Томка, но кто видел ее смеющиеся глаза, почувствовали подвох. – И тебе, Чиа, тоже перепадет. Я же добрая!

- У-уу?! – раздалось из-за кустов.

- И тебе достанется! По-любому получится лучше, чем эта колючка! – Тамара потрясла ею перед носом огородника и хотела швырнуть в заросли, но Брат закричал:

- Не смей! Не ты вырастила, не тебе ругать и бросать! Кому колючка, а кому ценное средство от болей в животе. Вон отсюда. И чудище свое забери!