– Думаю, можно воспользоваться системой оповещения. Свяжитесь с моим офисом, пусть они об этом позаботятся.

Система оповещения была создана в магазине на случай пожаров, угрозы взрыва и прочих непредвиденных обстоятельств. С ее помощью мать Джейн можно было найти элементарно. Берни перевел взгляд на девочку – та вытирала слезы платьицем своей куклы.

– Скажи, как зовут твою маму? Какая у нее фамилия?

Берни вновь улыбнулся, чувствуя, что девочка доверяет ему, пусть он и не мог стронуть ее с этого места. Мать вышколила ее основательно.

– Такая же, как у меня...

– А у тебя какая?

– О’Райли. – Девочка неожиданно заулыбалась. – Это ирландская фамилия. Я – католичка. А ты?

Он явно понравился ей. Берни усмехнулся – может быть, это и есть та самая женщина, которую он ждал все эти тридцать четыре года... В любом случае ничего подобного ему еще не доводилось видеть.

– Я – еврей, – ответил Берни, стоило уйти продавщице.

– Как это?

Джейн была явно заинтригована.

– У нас вместо Рождества – Ханука.

– А Санта-Клаус к вам приходит?

– Мы восемь дней обмениваемся подарками.

Вместо ответа на вопрос Джейн Берни сказал то, что не могло не впечатлить девочку. Иного выхода не было.

– Восемь дней?! Как здорово! – Тут она вновь стала очень серьезной. – Ты веришь в бога?

Он утвердительно кивнул, поразившись тому, что девочка думает об этом. Для него идея бога стала обретать реальность куда позже. Нет, эту девочку он встретил не случайно...

– Верю.

– И я верю. – Джейн с интересом посмотрела на него. – Как ты думаешь – мама скоро придет?

– Я в этом не сомневаюсь. Может, ты все же согласишься отведать мороженого? Ресторан здесь совсем рядом.

Он указал в нужную сторону, и она с интересом туда посмотрела. Не говоря ни слова, она вложила свою крохотную ладошку в его руку, и они отправились есть мороженое.

В баре он помог ей взобраться на стул и заказал банановый сплит, которого не было в меню. Через минуту заказ был уже выполнен, и Джейн с блаженной улыбкой принялась уплетать мороженое. О матери она, конечно же, не забывала ни на минуту, но это не мешало ей трещать без умолку, рассказывая Берни об их квартире, о пляже и о школе. Ей всегда хотелось иметь собаку, но хозяин квартиры был против этого.

– Он – жадина, – сказала Джейн, набив рот смесью бананов, орехов и мороженого. – И жена у него жадина. Она такая толстая-претолстая.

Берни серьезно кивал ей, поражаясь тому, как он мог жить без нее все эти годы.

– У вас очень красивые купальники.

– Какой же тебе понравился больше всего?

– Те маленькие, у которых есть и верх и низ. Мама говорит, что мне верх не нужен, но мне все равно так больше нравится. – Джейн умудрилась перепачкать шоколадом не только щеки, но и нос. – Мне нравится синий, розовый... красный и оранжевый...

Едва Джейн проглотила последний кусочек банана, за которым последовали вишенка и взбитые сливки, как в баре появилась молодая женщина с длинными золотистыми волосами.

– Джейн!

Она не уступала дочери красотой. Мать, на лице которой были видны следы слез, прижимала к себе дамскую сумочку, три свертка, курточку Джейн и еще одну куклу.

– Куда ты пропала?

Джейн потупилась.

– Я хотела посмотреть...

– Чтобы этого больше не было!

Мать схватила Джейн за руку и, притянув к себе, прижала дочку к груди. Видно было, что она испугалась не на шутку. Бернарда она заметила далеко не сразу.

– Ой, простите...

На ней были сандалии, майка и джинсы, но она была куда изящнее и интереснее большинства женщин – удивительно хрупкая, с такими же, как у Джейн, огромными голубыми глазами.